Анастасия Баталова - До встречи в смертинете

Сын терпеливо гонял, словно комаров на рыбалке, мысли о приятелях, футболе и коллекции фишек, покуда Роберт рассказывал ему историю Графа. Он отбывал тяжкую повинность, соприкасаясь со смертью, глядящей на него из глаз родного отца; со свойственной детству беспечностью он надеялся выдержать это взгляд и, отвернувшись, тотчас его забыть, окунуться снова в первородное блаженство веры во всемогущество своей юности.

Отец и сын плутали долго; Роберт полагал, что забыл дорогу и ходит кругами невдалеке от цели.

Следуя указаниям навигатора, они раз за разом выходили к щеголеватому зданию нового торгового центра — после сорока минут бесплодных поисков пришлось признать: эта надменная громада навеки погребла скромное надгробие героической овчарки.

Ночью Роберт резко проснулся. Он и раньше часто просыпался ни с того ни с сего. Но сейчас понял: ему дали время приготовиться. Небо в окне звало. Звезды казались крупнее, четче, чище обычного. Точно кто-то протер их тряпочкой, как сервиз перед приходом гостей. Небывалая полная яркая луна в разводах её материков и сухих океанов — словно мраморная бусина — всходила над черным контуром соседнего небоскреба. Сквозняк детской рукой тронул край тюля возле форточки.

Роберт привстал на постели. За считанные секунды пот выступил у него на лбу, на висках, на груди, холодный, как осенняя роса. Онемела левая рука. Ощущались мелкие металлические покалывания в ладони — вспоминался сеанс акупунктуры, когда несколько лет назад по совету сотрудника Роберт кодировался у восточного знахаря от алкоголизма. Он всё равно не перестал пить, и теперь это казалось забавным.

Телефон с приложением для моментального вызова агента лежал на тумбочке. Правой рукой Роберт потянулся за ним, осторожно, боясь спугнуть жизнь, ящерицу, всё ещё сидящую под камушками его рёбер.

Кнопка была нажата, оставалось ждать. Навалилась слабость — будто тело стало жидким и растеклось. Жаль, штора заслоняет часть неба в окне. Роберт уже не сможет встать и сдвинуть её. Очень кстати перед смертью смотреть на звезды. Погода ясная — славно. Красивая ночь, величественная. Неподвижная. Вдруг — красный пунктир на листе пространства-времени — самолет с мерцающими огнями пересек угол окна. И снова — неподвижность. Стынь. Созерцание поглотило всё существо Роберта. Он казался сам себе как никогда мудрым и спокойным.

Абсолютная тишина делала квартиру проницаемой для всевидящей души. Роберту чудилось, будто он слышит, как вздыхают во сне в разных комнатах жена, сын, дочь. Живые, теплые, дорогие и бесконечно далёкие. Не только в этот момент, всегда. Неистребимая драма человеческой любви — бесценная иллюзия близости двух сознаний, запертых в разных шлемах черепных коробок.

Перед глазами Роберта возникали и исчезали картины прожитой жизни. Первые прикосновения к рукам Маргариты — когда ничто в мире не может быть более важным, чем держать эти пальцы, озябшие, гладкие, как сулугуни из холодильника. Пряные вечера с будущей женой: красное вино в стройных бокалах почернело в полумраке подобно камню гранату, они чокаются, сидя под пледом, по телевизору фонит сериал. Рождение сына — акушерка выносит его зимой, дыша паром, на крыльцо родильного дома, замотанного, и протягивает Роберту — конфету в голубом фантике.

Первый класс. Букет астр заслоняет испуганное лицо мальчика. Новый год в садике у дочери. Белые колготки. Чешки. Картинки замелькали быстрее и быстрее — разлетевшиеся фотографии, подхваченные ветром. Роберт перестал успевать фокусировать взгляд на каждой. В дверь позвонили — должно быть, приехал агент. В коридоре прошелестели взволнованные шаги. Щелкнул замок. Роберт почувствовал, что он нестерпимо зябнет на том ветру, что уносил куда-то, точно опавшие листья, фотографии-воспоминания.

Агент вошел в комнату и разложил оборудование на прикроватном столике. Подключил к сети питание блока основной памяти и мозговой иглы.

Компания Смертинет предусмотрела возможность обслуживания клиентов на дому. Помереть в родных стенах в среднем обходилось на двадцать процентов дороже.

Агент извлёк из жесткой спортивной сумки металлический термос, открыл его и через воронку стал медленно заливать жидкий азот в резервуар охлаждающего элемента карты.

Сверхпроводящее состояние достигалось в два этапа: сначала систему остужали азотом, и только затем — гелием.

Нежный густой пар клубился над термосом и струей. Азот в воронке неистово кипел: шипел, клокотал, подпрыгивал точно нечто живое.