Роман Орлов - Весы Лингамены

— Поймите, мы с вами собрались тут не для того, чтобы устраивать своеобразное ралли по выживанию. Научиться трудиться себе и другим на благо, чтобы стать счастливыми и показать всем, что это возможно в принципе — вот наша ближайшая цель. Поэтому на первых порах мы прибегнем к помощи машин желаний — но лишь в некоторых вещах. Ничего кощунственного в этом нет — ведь раньше использовали различные технические приспособления — автомобили, краны. Для постройки жилища нужны фундаменты, и, в конце концов, мы не затем здесь собрались, чтобы из близлежащего леса, который в пяти километрах находится, на себе брёвна таскать. Много ли таких энтузиастов среди вас найдётся?

— Я готов на всё, если это ведёт к спасению души, и если это скажет нам наш брат! — выступил вперёд один из наиболее консервативных моеверцев по имени Проскурион.

Не все моеверцы поддерживали такие настроения, и среди собравшихся даже раздались смешки.

— Ну да, — притворно всхлипнул Ящер, — понимаю. В 20-м веке считалось, что Египетские пирамиды рабы вручную строили… не думаю, однако, что они от этого стали шибко счастливыми. Братья! — возвысил он голос. — Труд — это освобождение. Но я призываю вас к труду разумному, а не к такому, от которого костьми лечь можно. Уж наверно Создателю нужны не еле живые строители Его Царства на земле?

Для неверующего в высшие силы Ящера вести такие речи перед группой наиболее фанатично настроенных монархистов, почитающих его за сына божьего, было несколько рискованно. Однако в словах его было достаточно много здравого смысла, и, хотя религиозные фанаты зачастую лишь в последнюю очередь могут быть отнесены к категории здравомыслящих существ, большинство присутствующих моеверцев были с ним согласны, а те, что считали иначе, тут же убедили себя, что раз так говорит Спаситель, значит, нужно немедленно сделать это и своей точкой зрения.

После таких разъяснений подобные вопросы больше на всеобщее обсуждение уже не выносили; и если они и возникали в мозгу у иных поселенцев, то те держали их втуне. В Городе начались дни активного строительства домов, и Кхарну, остававшийся до этого в тени и избегавший участия в организационных вопросах, теперь радовался наступившей возможности воплотить давно задуманное. Здесь он проявил максимум своего юношеского усердия, и руководство застройкой посёлка как-то негласно перешло к нему. В считанные дни прочитал он принесённые ему книги о том, как строили дома в прошлые века; и всё это так легко укладывалось в его светлой голове, что можно было решить, будто он только этим и занимался во всех прошлых жизнях — впрочем, кто знает?

Среди моеверцев и мечтателей тоже обнаружилось десятка два людей, давно интересующихся забытыми ремёслами, и такие инструменты как топор и пила оказались для них вовсе не в диковинку. Брёвна заготовили в ближайшем городке и привезли материал в Город Радости. Фундаменты заливали вручную, делая каменную кладку всем скопом. Работа спорилась, и те, кто поначалу понятия не имел, как и что нужно делать, глядя на своих собратьев, быстро заражались их энтузиазмом и успешно вливались в процесс. А между моеверцами и мечтателями укреплялись дружеские связи. Зачастую за обтёсыванием одного бревна можно было услышать такой диалог:

— У-у! А топором ты орудуешь, оказывается, так же недурно, как читаешь молитвы! — улыбался какой-нибудь плотник из мечтателей.

— О, брат, а ты, вижу, тоже не только мечтать на диване способен! — отвечал моеверец.

Так, вскоре вокруг старого дома Кхарну уже выросло несколько деревянных домов, и строители никак не могли налюбоваться на них: статные бревенчатые великаны вышли один краше другого!

Не в последнюю очередь примкнула к возведению новых жилищ и неунывающая семья Велисов, и снова всё им было радостно и интересно; с утра до вечера без устали работали они вместе с моеверцами и мечтателями, а те дивились на них. Как мы рассказывали ранее, Велисы — родители Джотрог и Юлонна и их дети Друалан и Геменея — не исповедовали никаких религий, не придерживались разных радикальных учений, и не были поклонниками речей Ящера; но любая активная деятельность или хотя бы физические упражнения несказанно радовали их. Они не понимали, какой толк уезжать в большой мир, если тут они прижились, а теперь открывается уникальная возможность пожить так, как жили их предки. Среди разнообразных искателей истины в посёлке это были, пожалуй, самые безыдейные люди, не задававшиеся вопросами о смысле бытия или месте человека во вселенной, но при этом обладавшие врождённым знанием, что жизнь без труда равносильна разложению. Они обрели эти постулаты не через тернии духовного опыта (как большинство их односельчан), они просто жили так, как герои фантастического произведения, рукою автора вырванные из контекста какого-нибудь 18-го века и сознательно перенесенные в век 32-й.