Николай Толстой - Цари мира [Русский оккультный роман. Т. VIII]

Дорогие товарищи! Нам следует заняться сейчас более важным делом. На наших общих собраниях мы легко произносим осуждение убийствам и террористическим актам, как это было и в сегодняшнем. Я на нем тоже был. Мы как будто уважаем государственный строй и политические системы. В числе непосвященных в высшие тайны находятся короли и князья крови, епископы и кардиналы. Но здесь, между собой, мы можем быть откровенны и заявить, что, кроме нашей собственной политики, мы не признаем никакой другой и не останавливаемся ни перед какими средствами, чтобы упрочить наше могущество. Если кто не с нами, тем хуже для него. Если кто нам мешает — берегись! Мы выше предрассудков, выше условностей! Но к делу. Для наших целей, о которых сейчас не стоит распространяться: они и так очевидны — нам необходимо ослабить могущество некоторых государств. Англия потерпела в войне с бурами. Америка ослабла в войне с Испанией за Кубу. Остается Россия. Необходимо втянуть ее в разорительную для нее войну с ее восточными соседями — Китаем и Японией, и, когда она потерпит поражение, воспользоваться недовольством масс и поднять зарево мятежа и пожаров по всему пространству империи царя!

А теперь, дорогие товарищи, приглашаю вас на настоящую черную обедню, которую совершит, как только пробьет полночь, приехавший со мной бывший католический священник, каноник папской базилики Святого Петра, перешедший в протестантство и женившийся на бывшей монахине. Теперь он наш и отлично исполняет свое дело.

Где-то вдали часы глухо пробили полночь. Электричество погасло, портьера раздвинулась, и все увидели освещенный большими сальными свечами католический алтарь с черным распятием. Послышался звон колокольчика, и к алтарю подошел и стал взбираться на его ступени толстенький массивный человек в полном священническом одеянии латинского покроя, с чашей в руках. За ним из потайной двери вышли четыре мальчика в белой одежде клириков с красными пелеринками. У одного в руках было кадило, у другого — два флакончика с вином и водой, у третьего — серебряный коробок с ладаном и ложечка, у четвертого — служебник.

Взяв служебник — настоящий Римский миссал — из рук мальчугана, тот, которого Лемми охарактеризовал каноником, положил его с левой стороны от освященного камня, находящегося среди престола, действительно, освященного и помазанного святым мирром для какой-нибудь церкви и затем «экспроприированного» демонистами. По правую была поставлена церковная чаша, тоже предмет святотатства и разбоя. В эту чашу жрец сатаны — бывший служитель Бога — налил вина и воды из флаконов и приготовил два опреснока, которые положил посреди на камень. Затем, осенив себя крестным знамением левой рукой справа налево и снизу вверх, он внятно, по-служебному, прочел тайные литургические молитвы вплоть до освящения. Здесь он запнулся.

— Продолжайте! — крикнул Лемми.

Тот молчал.

— Дальше, дальше! — кричали демонисты и бросились к нему с угрозами.

— Я не в силах, — заплетающимся языком промолвил несчастный.

— Если ты не кончишь, ты погиб, — прошипел Лемми, схватив его за кисть руки. — Повторяй за мной…

И он произнес, а за ним тот повторил сакраментальную фразу.

— Теперь подними эти вещи.

Тот машинально поднял сперва хлеб, затем сосуд. Один из мальчиков вскарабкался на алтарь и сбросил распятие наземь. На месте, где оно стояло, очутился идол — Бафомет с козлиной головой. Жрец наступил на кроткое изображение своего Искупителя и, держа чашу в руке, протянул ее по направлению к идолу, у которого — так показалось присутствующим — заблестели и задвигались глаза…

Отвратительная, кощунственная пародия на мессу была кончена. И как могли пожилые, культурные люди, считающие себя выше религиозных предрассудков, в ней участвовать!..

Только ненависть, глухая и безотчетная, могла до такой степени затемнить их разум!

Вынув шпаги, они поочередно наносили удары и уколы брошенной на пол облатке, пока она не рассыпалась. Тогда ее собрали в чашу с вином и вылили содержимое в трубу для отбросов. Другой же опреснок был разделен на части и дан детям с наставлением совершить неслыханное кощунство: проглотить его между двумя ругательствами.

Жрец куда-то исчез, а молодые люди были приглашены вместе с присутствующими на банкет, в котором приняли участие и женщины.

Бедные дети! С какой краской стыда они должны были потом вспоминать эту первую в их жизни оргию!

Банкет был приготовлен в соседней зале, освещенной электричеством.