Владимир Лизичев - Москва — Маньпупунёр. Том I

А пока он сидел и счастливыми глазами глядел на мир, и были все люди братья, и вообще жизнь уже не казалась никчёмным бременем, вечным забегом в поисках денег и выпивки. Мимо то спускались, то поднимались люди, с удивлением глядя на Юрасика, а ему все было до фени. Мимолётная радость похмелья несла его в сферы горние и в голове рождались поэтические строки небывалой красоты. Правда, протрезвев и прочитав написанное до того, так уже не казалось. Горевшие ранее трубы ликуя, возвестили миру, что заштатный корреспондент «Московского бульварного листка» Кашин Юрий Александрович вполне счастлив.

По асфальту проносились машины. Таджики или казахи под начальством толстой, крикливой русской бабы, послушно разбрасывали чернозём на вскопанный газон. По тротуару спешили в обе стороны с озабоченными лицами москвичи, умудряясь на ходу звонить, читать, кушать и жарко спорить о влиянии Кафки на формирование экзистенциального сознания в философской антропологии. Город двигался, дышал, изрыгал из себя сотни тысяч обитателей из чрева метрополитена и не менее проглатывал. Москва готовилась встретить Первомай — День международной солидарности трудящихся или просто Труда, как его обозвали те, кто никогда и не познали его по-настоящему!

Флуктуации — (от лат. fluctuatio — колебание) — случайные отклонения величин от их средних значений; происходят у любых величин, зависящих от случайных факторов. В статистической физике флуктуации вызываются тепловым движением частиц системы. Флуктуации характерны для любых случайных процессов.

К этому остаётся только добавить, абсолютно правы те, что говорят — «Заколебало все!», но правда и то, что не все из них понимают истинную глубину этой мысли.

«Товаришч! Вы мне тут своим дерилием не махайте! Тута все такие!».

Красное, распалённое лицо Сердюкова готово было треснуть как спелый арбуз. Слова перекатывались во рту черноморской галькой с морским шипением и почти морскими же брызгами. В палате начинался новый день и как нередко бывает — со скандала и мерзкой ругани. Пахло потом, мочой, старой с желтизной, хлоркой и свежей масляной краской с подоконника.

День просыпался и катился, набирая обороты, едва поспевая за ссорой Кирилла Мефодиевича Мармеладова, экс-актёра, толи Саратовского, толи Сызранского малого драматического театров, ныне просто больного и уже упомянутого Сергея Сердюкова. Нынче неопределённого места жительства и профессии, больного «шизика», знатока медицинских терминов по части алкогольной зависимости.

Причиной очередной ссоры, стали маленькие такие, но страшно надоедливые черти, сидящие на прыщавой лысой макушке Сердюкова. Их с утра пораньше пытался согнать заботливый Мармеладов. Он приговаривал при этом: — «Вот я вас — сссукины детии».

Что если отвлечься от данного повествования, несомненно, являлось тяжким оскорблением всех животных сук на свете, причём как породистых, так неблагородных двортерьеров.

Сердюков же, отчаянно и не всегда удачно отмахивался от ухватистых огромных волосатых рук Кирилла Мефодиевича и уже визгливо — взывал к помощи соседей по палате.

«Да уймите в конец сумасшедшего, понаехали тута буйные».

Кроме того, заметно активничал другой болезный. Этот тип шарился по углам, все искал какую-то несуществующую банку, объясняя, что та — «Шшука», «пряшшется» за крышкой. Но более чем редкие попытки залезть к соседям под матрац, неудобства, а тем более вреда от него не было.

Солнце на время остановилось и замерло в ячейке решётки на окне. К мужскому трио: — Сссукины детии — Le basset, Уймите в конец сумасшедшего — бельканто и шипящим — призвукам низкой форманты третьего лица, через приоткрытую форточку присоединились звуки музыкального сопровождения улицы в разнобойном нынче авангардном модном стиле.

Пели птицы, визжали шины, звенел трамвай и утренние капели. В общем, жизнь шла своим чередом вслед за солнцем и мудрыми указаниями руководства страны или независимо от них, кто разберёт, разве что «шизики».