Владимир Лизичев: Москва — Маньпупунёр. Том I

«Вы желаете войти Мессер и осмотреть это недоразумение?!

«…Вперёд! Вперёд! …Они наши! Держитесь храбро!» (Мессер повторяет известный призыв Жанны Дарк к войскам — из воспоминаний герцога Алансонского).

Юрасик — мамина интерпретация его имени, быстро усвоенная и подхваченная бывшей женой Галиной, сбежавшей от него через полгода после первого же запоя, повернул голову навстречу входившим французам. Подумалось — какого хрена их сюда занесло? В столице ныне полно хороших баров, пивных ресторанов и прочих интересных мест, где можно посидеть за кружкой доброго эля или отведать Родебергер с розочкой, а то и вкусить настоящего ирландского тёмного стаута. Неужели, представители буржуазного рая решили в тишине апартаментов какого-нибудь Марриотт — отеля попробовать кислого российского пива под маркой истинного австрийского, что и пивом-то назвать сложно с учётом нынешних технологий говнопивоварения. Слух резануло — Мессер (итал. messère, фр. Messer или «господин» — обращение к именитому гражданину в средневековой Италии и Франции).

Между тем Димон повернул ручку краника розлива до упора. Два литра объявил он, так как будто кто-то возражал и выставил коричневую пластиковую бутыль прямо перед «Титаником». Затем на его лоснящемся от жира и пота лбу пролегла косая морщина, слегка зашевелились полные по-девичьи губы, что означало глубокий мыслительный процесс. Видимо решив, удостоверится в точности расчётов, он повернул голову в сторону бирки под краником с указанием цены напитка и произвёл несколько манипуляций толстым пальцем на калькуляторе.

Последние, подумал Юрасик, явно были со знаком плюс, в пользу маркета, компенсация за жару, за то, что вынужден спину гнуть за копейки, мать — скареда! 60 кило в месяц. За хреновое настроение с утра, да мало ли.

Высокий ни слова не сказал, хотя по лицу было видно, что он заранее прикинул сумму и понимает, что его попросту надули, но видимо из-за жары и духоты, а может быть бабушкиного воспитания, спорить не стал.

Димон, посчитал приговор окончательным (обжалование не предусматривалось в принципе). Он уже смотрел с вызовом на очкарика с портфелем. Но тот молчал, ожидая, пока отойдёт высокий.

«Нусс» — выдавил из себя, подбадривая очередного интеллигента, пересохшим горлом наследник славного торгового прошлого маман — «Что у нас?» и величаво замер.

Юрасик, поначалу предложивший вывесить над стойкой объявление — «Члены профсоюза обслуживаются вне очереди» и понявший по отсутствию какой-либо реакции со стороны продавца, что тот не в курсе, теперь молчал, ему было плохо. Да что там — муторно ему было после вчерашнего пойла. Сколько раз давал себе зарок не связываться с грёбанным артистом, вечно после его угощений на утро с горшка не слезаешь, а тому хоть бы что, здоровый придурок.

Теперь он с некоторым интересом ждал, чем же закончится посещение французами этого оазиса под гордым названием — «Пивной ларёк». Тем более что одеты оба были явно не по погоде. На мужчине, выглядевшем старше своего спутника, было летнее пальто, совершенно необычное даже для Москвы, а у его спутника в голубой рубашке с красным лицом индейца сзади на карабине зачем-то болтался пушистый хвост ярко рыжего цвета с тёмными полосками. Они рассматривали что-то на витрине справа при входе.

«Портфель», получив то, что хотел, уже отходил от лавки, так что обладатель кепки-бейсболки без козырька вынужден был вернуться к тому, ради чего он собственно и посетил сей очаг в его минуты роковые. Денег было — впритык и Юрасик сосредоточился на покупке. Наконец благородное Жигулёвское было в его руках. Трубы, что называется, горели, и потому пересилив любопытство, он поскорее ретировался, сопровождаемый осуждающим взглядом заплывших маленьких глаз мадам, на улицу и там же на площадке припал губами к литровой посудине полной вожделенной влаги. УУФ!!!

Сразу полегчало. И солнце стало добрее, оно не жарило, оно улыбалось. Оказывается, у пива был вкус, очень даже ничего! И желудок почти сразу отпустило. Захотелось присесть, и Юрасик прошёл вдоль площадки, возвышающейся на метр от асфальта и сел на ступеньках. В этом состоянии он практически не заметил, поглощая большими глотками своё Жигулёвское, как те двое иностранцев прошли, спускаясь мимо него, и не спеша удалились по улице в сторону МЭЛЗ. А Юрасик уже и думать о них забыл, всецело поглощённый размышлениями о превратностях человеческой жизни.

Однако позже и в другой обстановке он почему-то вспомнил о них, и как оказалось, они сыграли в его жизни весьма необычную роль.