Владимир Лизичев - Москва — Маньпупунёр. Том II

Отдельными могучими кучками по два, три человека, в основном девушки, стояли представители других штатных молодёжных объединений и ВУЗов Москвы, ещё человек тридцать.

Такие же карнавальные видом, штатные эму, байкеры, готы и мажоры толкались и смеялись рядом с главным. Настя расслышала его имя Михаил. Потом, одна из девиц, вся украшенная забавными тату назвала его фамильярно Моня. Этот гнусавый голос, был способен любому убить хорошее настроение.

Картину дополнял стяг, торчащий из микроавтобуса, транспарант с надписью — «Наши», натянутый наискось по кузову машины, стопка флагов, прислонённая к открытой дверце кабины, где сидел водитель, привычный ко всякому буйству молодёжи.

Несколько фирменных транспарантов с лозунгами от тривиальных «Голубые не пройдут» до вполне недурственных — «Голубому я не дам, пусть он катит в Роттердам!» были на руках. Да ещё, по углам площадки, стояли по два омоновца, в полной экипировке, но без щитов. Само собой, как уже стало традицией, под кино- и видео- камеры планировали сжечь чучело худющего голубого. Это стало понятно из того, что рядом с чучелом стоял человек в форме МЧС с большим огнетушителем.

Из представителей СМИ были всего трое, увешанных фотокамерами и различными гаджетами, судя по всему штатные — от ЕДРО, ЛДПР и КПРФ, остальные как представлялось, должны были вскоре подтянуться. Видимо были и иностранные журналисты, во всяком случае звучал английский американский.

Аппаратуры, сцены и самих артистов, групп, которое были заявлены в инфоре по Инету, и тем более «голубых» засильников не было, да и как стало ясно — не будет. В лучшем случае споёт акапелло Хор казачьего полка Одинцовского района МО, или выступит артист циркового жанра с карточными фокусами от профессионалов из Бутырки.

Уже собираясь покинуть, этот праздник серых сердец и совершенно ничего для себя за десяток минут не уяснив. Какой такой арт. притесняют эти страшные голубые в её родном городе, она тихо пошла в сторону Храма. С тем чтобы, не доходя до него, всего-то тридцать метров, свернуть направо.

Усиленная группа захвата, предупреждённая о возможном появлении объекта и готовая принять её прямо на светофоре за поворотом, в машину, начала движение. Раньше её не трогали по причине, возможных контактов с Неизвестным и Арсатом. Теперь стало ясно, пора.

В этот самый момент, когда она проходила вблизи Михаила, от того шёл запах аромата дорогого одеколона, её окликнули и бесцеремонно прихватили за плечо. «Девушка, Вы Мориса Тереза (Московский государственный лингвистический университет, бывший Московский государственный педагогический институт иностранных языков имени Мориса Тореза)?».

Когда повернулась, на неё сверху смотрели смеющиеся глаза симпатичного парня в футболке, с объёмным изображением Альберта Эйнштейна, язык, высунутый чуть не ей в лицо, был так натурален, что она невольно отодвинулась, но шутку оценила и ответила в том же ключе — «Нет, я Лумумба Патриссия!».

Оба рассмеялись. Быстро выяснилось, что Реактор (он объяснил, что так — Есно все зовут) учится там же и видел её на концерте, куда попал случайно, в качестве переводчика пожилой пары из Франции. «Муж „мэдам“ подхватил проблемы с желудком, объевшись русских блинов с икрой на базаре у Охотного Ряда». А он её — «Графиню Де Арманьяк сопровождал. Нет на самом деле графиня, а у него какие-то русские корни есть». «Так Вы дамский угодник?» Подцепила она его. «Нет», — возразил он с серьёзным лицом. «Я не дамский угодник. Я величайший из всех великих дамских угодников».

Он высказался о том странном факте, что раньше в «бурсе» ни разу её не встречал, а то бы давно приударил. «Это же, какое чудо! Позвольте узнать, где рождаются такие принцессы, и когда состоится ристалище за руку и сердце дамы его сердца». При том говорил с таким видом, что хоть сейчас, под звук фанфар. Ей он понравился сразу, высокий, плечистый, но не качок.

Жёсткий пучек волос, такой же на фото у отца. Глаза жёлтые тигриные, скушают маленькую девушку. Звали его на самом деле Роберт (Славный, великолепный). «Неувядаемая слава» (герм.), но он это имя не любил. «Помнишь, фильм такой был старый советский — «Его звали Роберт?». А Реактором его назвали за неумную энергию. Поскольку учился он, в отличие от неё не на платном отделении. «Заставили подрабатывать в каникулы, да вот сюда прийти, всех кто был в общаге, отловили».

«Какой ремонт, похабщину на семи языках по стенам замазали-покрасили вот и весь ремонт, да ещё — лампочки вкрутили, где их спёрли. А я так, по разнарядкам — бригадир».