Владимир Лизичев - Москва — Маньпупунёр. Том II

А тут в палату, аккуратно так, вошёл незнакомый военный в погонах майора, поздоровался и представился, предварительно уточнив — «Семенов Семён Семёнович?

Я оперуполномоченный особого отдела Сергеев Сергей Сергеевич» и широко улыбнулся. И тут же огорошил, — «Мне поручено Вас задержать и допросить, в связи с подозрением на участие в осуществлении деятельности наносящей ущерб обороноспособности страны и её Вооружённым Силам, а также участии в покушении на главу государства».

Семенова чуть второй раз меньше чем за сутки Кондратий не хватил.

«Прошу одеться и следовать за мной», — услышал он, полупрозрачное, было тело майора, опять стало нормальным. Зато мир вокруг закачался и рухнул, укололо сердце, стало так больно, и Семенов Семён Семёнович потерял сознание.

Как кричал майор-особист, как вбежал санинструктор батальона и дежурный из числа выздоравливающих бойцов, их на тот момент было целых два, койки из палаты вынесли в коридор, он не слышал. Как не слышал уже того, что санинструктор звонил беспрерывно в гражданскую скорую и медсанбат бригады, а там, как всегда, в подобных экстренных случаях, никто не отвечал. Ничего он этого не слышал, душа его на время покинула бренное тело и отдыхала где-то вдали от злого и страдающего мира дольнего.

Поиски логики, как правило, приводят к алогичным решениям, но в этом тоже есть своя логика. Логика второго порядка!

Анастасия, как мы помним, сорвалась на митинг в поддержку тех, кто против засилья голубой арт. культуры, что организовывали — «Наши» на Плешке, как её звали те, что там учились, да все больше старые москвичи со своим эзоповским подходом к обозначению известных мест столицы.

Одно время Плешкой называли также площадь перед Большим театром, но спустя шестёрку десятков лет, оно отошло уже окончательно к узкому и длинному пространству между фронтоном здания Российского экономического университета им. Г. В. Плеханова и дорогой.

С двух других сторон, слева от проезжей части Стремянного переулка — зданием современной постройки, на первом этаже, которого располагалась «Венская кофейня». Справа четырёхэтажным когда-то видимо жилым домом, а ныне непонятным зданием, где на первом этаже когда-то в начале нового века был неплохой ресторан, остальные этажи пустуют, видимо ждут своего арендатора или строителя.

Решив, что на митинг, тем более молодёжный добираться на машине Порш — не комильфо. Она доехала на метро до Серпуховской и уже оттуда влилась в узенькую цепочку молодых людей, вышагивающих в сторону Плешки, которые, как и она купились на рекламу, либо должны были там присутствовать по необходимости.

Народ подтягивался, уже от Вознесенской церкви красного окраса, слышны были бульканья и громкие хрипы мощного мегафона, закреплённого на микроавтобусе «Хёндай», рядом с огромным рекламным экраном. Тот, вознесённый на толстой металлической трубе до высоты чуть ли не третьего этажа, то демонстрировал красоты капиталистического рая в турецкой Анталье. На фоне башни Хыдырлык полуголая красотка зазывно подмигивала, дескать, жду не дождусь уже, устала.

То экран сурово чернел, видимо намекая на экономические перспективы российской экономики. Кадры которой, её золотой фонд, ковались прямо здесь, но частично смывались затем за границу, на места, обеспеченные деньгами родителей, где вся эта наука — от анг. Economics была никому не нужна, там жили по другим законам, весьма недурственно описанным К. Марксом. Либо пытались устроиться в России, но и здесь не могли никак сориентироваться между неизученными ранее теориями доктора Бюджета Распилова по учебнику «Чиновник — 2000 и далее» или практическим рекомендациям профессора Сильвестра Смотрящего, фундаментальный труд которого «Отжим экономики предприятия» пользовался непреходящим спросом.

Молодой мужчина лет двадцати пяти — может чуть более, который, видимо, являлся главным на этом мероприятии, в цветастой майке российского триколора, то смотрел на часы, то провозглашал нелепые речевки в микрофон гарнитуры на длинном проводе.

Рядом с ним, крутился, тусовался некто по прозвищу — Торч (torch — англ. факел, горелка), в последнее время его часто можно было увидеть по зомби-ящику на различных сборищах неформалов. Вокруг стояли, переговаривались человек семьдесят, судя по всему из одного коллектива студентов, как она догадалась той же Плешки, младшего курса, наверное, бюджетники со всех потоков, по каким-то причинам оставшиеся в Москве на летние каникулы.