Владимир Лизичев - Москва — Маньпупунёр. Том II

«И почему!!! К нему до сих пор не применены меры медикоментозного лечения с целью блокады манифестации шизофренического процесса». Все в адрес скукоженного лечащего врача. Лицо последнего вытянулось и посерело, словно старый картофель из подпола. Лица остальных приняли одинаково уничижительно-виновато-одухотворённое выражение. Дескать, мы разделяем, но не такие мы, мы бы ни в жисть! А вот он не смог, подкачал. А коллектив у нас в целом здоровый!

Недаром говорят — сколько врачей, столько и мнений и все верные, но мнение главврача оно самое верное, наивернейшее. Только поэтому, при упоминании мер, направленных на выздоровление больного напряглись и дёрнулись два санитара в халатах салатного цвета. Все с характерными, застывшими для того самого состояния ступора лицами, готовые приступить. Да кто-то из задних рядов шёпотом предположил, что сейчас больному назначат курс лечения по старой, но проверенной годами, методике, талантливого австрийского военврача Грюнштайна, случай то особо интересный (похожий был у Йозефа Швейка). И если английские частные мед. работники всегда, давая рекомендации что делать и что принимать от всех болезней, начинают с приёма таблеток от головной боли. Здесь же хорошим тоном считалось во всех случаях назначать — промывание желудка и лошадиную дозу препаратов для лечения психотических симптомов: clozapine (клозапин) (Clozaril) — единственное лекарственное средство, которое показало достаточно свою эффективность там, где другие нейролептики оказались бессильны. Ввиду чего абсолютное число присутствующих лекарей прекрасно знало, что последует далее.

В отличие от них шизики могли только предполагать, закончится ли дело одиночным индивидуальным вливанием, либо затронут обитателей палаты, а то и всего, страшно сказать этажа!

Со стены внимательно наблюдал за происходящим одноухий Ван Гог, который Винсент (Винсент Биллем), несомненно, разбирающийся в подобных делах, написанный тем же обитателем палаты — Художником, но смотрящий уже наоборот, трубка повёрнута налево.

Реализация не заставила себя долго ждать, так как больной видимо понял, что речь идёт о нем и с воплем — «Ах ты сука, стукач грёбаный, конь раз…», далее следовала непередаваемая литературным языком поэзия русского народного, отборного, многоэтажного мата. Мызик бросился к Денисову. Его было слышно даже в коридоре, где посторонившаяся на время прохождения кавалькады главврача, уборщица Клавдия Никитишна, покачала седенькой головой, в знак неодобрения. Чего шумят, одно слово сумасшедшие.

Благодаря своевременному вмешательству добрых ангелов санитаров, буйному больному, что подтвердило блестящий диагноз главврача и, к всеобщему удовольствию врачей и прочих, по долгу Гиппократовой службы, присутствующих на обходе, была оказана помощь. Быстрая и эффективная, правда, ещё не медикаментозная, но физиотерапевтическая, сочетание телесно-ориентированных и когнитивных (то есть связанных с познанием мира) приёмов воздействия на человека, что признаться несколько разнообразило привычный ход вещей. Отчего физия Сергей Сергеича сразу распухла и, видимо в дальнейшем ему понадобится помощь родственников по специальности — зубной техник. Нам остаётся только порадоваться за такой счастливый случай, у других проблемы с родственниками.

Дальнейший обход прошёл без эксцессов. Лечащий врач, также получил свою клизму от заведующего, но словесную, в отличие от naturally для Мызика.

Ко всему прочему его оставили взамен другого врача дежурить, поскольку тому, приспичило видите ли, встречать из Ленинграда, нынешнего Санкт-Петербурга тёщу ночным поездом в 0.59. Теперь, ввиду нехватки младшего и технического персонала врачи тоже дежурили.

В той же кандейке, где когда-то сидел и пел свои заунывные песни о тяжкой жизни на чужбине Оглы, читал очередной 2 выпуск журнала «Вопросы психологии», тщедушный очкарик, который врачом-то стал по недоразумению. А психологом, тем более — совершенно случайно, дядька из Минздрава, где когда-то работал, пристроил и дотащил кое-как до выпуска. Да и остаться в Москве помог, пристроив в больничку.

Лечащий по фамилии Резун, а звали его Владимиром Богдановичем, изредка отрывался от чтения, задумчиво теребил мочку уха, как будто проверяя на месте ли она, и что-то писал в большой блокнот. Морщил лоб, непонятно чему ехидно улыбался и цокал языком. Изредка очкарик вставал, неуклюже протиснувшись из-за стола, подходил к зарешеченному окну и что-то разглядывал там, в парке, плохо освещённом ночью. Видимо картинка, которую он видел, каждый раз чем-то привлекала его внимание. Он застывал, ненадолго всматриваясь и, с лёгким вздохом возвращался к чтению.