Ричард Мэтисон - Я – легенда

– Я рада, что вы поднялись, – перебила Кларисса.

– И я тоже.

Она опустила взгляд, но тут же снова подняла его на Скотта, как будто боялась, что тот исчезнет.

– Я здесь абсолютно случайно, – объяснила Кларисса. – Обычно я не работаю вне сезона. Но владелец здешних аттракционов, мой старый приятель, оказался в затруднительном положении, и я… В общем, я рада, что все так получилось.

Они не отрываясь смотрели друг на друга.

– Постоянное одиночество, – сказал он.

– Да, – прервала она мягко, – может, и так.

Они опять помолчали. Кларисса беспомощно улыбалась.

– Если бы я остался дома… – снова начал Скотт, – то не встретил бы вас.

– Да, конечно.

Дрожь короткими волнами пробежала по его рукам.

– Кларисса.

– Да?

– У вас прелестное имя, – сказал Скотт, в то время как страсть, сотрясая его, пыталась вырваться наружу.

– Спасибо, Скотт.

Он прикусил губу.

– Кларисса, я хотел бы…

Она пристально смотрела на него. Потом без единого слова подошла, прижалась к нему щекой и замерла.

А Скотт обнял ее и прошептал:

– О боже…

Кларисса всхлипнула и, неожиданно обхватив Скотта руками, прильнула к нему.

Безмолвно обнявшись, они стояли в тихой комнате, и по их прижатым друг к другу щекам бежали слезы.

– Милый, милый, милый, – ворковала она.

Скотт отклонился и заглянул в ее сверкающие глаза.

– Если б ты знала, – надрывно произнес он. – Если б ты…

– Но я знаю, – сказала Кларисса, проведя дрожащей рукой по его щеке.

– Да, конечно, ты знаешь.

Скотт целовал ее и чувствовал, как мягкие призывные губы становятся жесткими, страстными, требовательными. Он крепко прижимал ее к себе.

– О господи, снова быть мужчиной, – шептал Скотт, – только бы снова быть мужчиной и обнимать тебя так.

– Да, обними меня крепче. Я так долго ждала этого.

Через несколько минут Кларисса увлекла его на кушетку, и они, улыбаясь, уселись там, тесно прижавшись друг к другу.

– Странно… – заметила она. – Ты кажешься мне таким близким, а ведь я никогда не видела тебя раньше.

– Это потому, что мы похожи, – отвечал он, – потому, что мы одинаково жалки в этой жизни.

– Жалки?

Скотт оторвал взгляд от своих ботинок.

– Мои ноги касаются пола, – изумленно сказал Скотт и меланхолично улыбнулся. – Такой пустяк, но ведь впервые за все это время мои ноги касаются пола, когда я сижу. Знаешь. – Скотт нервно сжал ее руки. – Да, ты должна знать.

– Ты сказал, что мы жалки? – переспросила Кларисса.

Он посмотрел на ее озабоченное лицо и спросил:

– А разве не жалки? Разве мы не сама жалость?

– Я так не думаю. – Страдание мелькнуло в ее глазах. – Никогда не считала себя достойной жалости.

– О, извини, сожалею. Я не хотел. – Лицо Скотта выражало раскаяние. – Просто я стал таким желчным. Я один, Кларисса. Всегда один. С некоторых пор абсолютно одинок. – Скотт бессознательно погладил ее по руке. – Вот почему я чувствую такую тягу к тебе. Вот почему я…

– Скотт!

Они еще теснее, чем прежде, прижались друг к другу, и Скотт почувствовал, как ее сердце, словно маленький кулачок, стучится в его грудь.

– Да, ты одинок. Так одинок. Я знала других похожих на меня – похожих на нас. И даже была замужем. – Ее голос, затихая, переходил в шепот. – У меня должен был быть ребенок.

– О, я…

– Нет-нет, не говори ничего, – умоляла Кларисса. – Но мне легче: я была такой всю свою жизнь, и у меня было время, чтобы привыкнуть.

Скотт удержал рвущийся наружу крик и сказал то, что не мог не сказать:

– Когда-нибудь даже ты станешь для меня гигантом.

– Милый! – Она прижимала голову Скотта к своей груди, вороша ему волосы. – Как страшно смотреть на свою жену и ребенка и видеть, как с каждым днем они становятся все больше и отдаляются.

Запах, исходивший от ее тела, был чист и сладок. Скотт впивал ее аромат, стараясь забыть обо всем, кроме нее, и слушал ее чарующий голос, наслаждаясь каждой секундой.

– Как ты сюда попал? – спросила Кларисса.

Скотт рассказал.

– Понятно. А жена не испугается за тебя?

– Не гони меня, – прошептал он.

Как бы оберегая, она прижала его еще крепче к своей упругой груди.

– Нет-нет-нет. Оставайся столько, сколько… – Кларисса умолкла.

Скотт услышал, как она опять нервно сглотнула.

– Тебя что-то тревожит? – спросил он.

Она с минуту колебалась.

– Знаешь, мне надо еще раз выступить, – ответила она, тихонько отстранилась и посмотрела на часы. – Всего десять минут.

– Нет! – Он отчаянно прижался к ней.