Энди Вейр - Артемида [litres]

Я снова чуть-чуть приоткрыла вентиль на баллоне с хлорином, чтобы аварийная вентиляция не могла быстро очистить воздух в помещении. Пока сигнал тревоги продолжал звучать, рабочие вынуждены были оставаться в вагоне.

Мне больше не нужно было прятаться. Я прошла к передней стенке электролизера и забралась в поддон под ванной.

В качестве последнего рубежа защиты против расплавления дно ванны было оборудовано медной затычкой. Температура плавления меди выше, чем температура, при которой работает электролизер, но ниже температуры плавления стали. Так что при чрезмерном нагреве раствора (а еще точнее, при температуре 1085°C) медь начала бы плавиться и перегретый раствор солей вылился бы в цементный поддон под ванной. Чистить все это, конечно, та еще головная боль, но зато сама плавильная ванна не пострадала бы.

А нам нужно было, чтобы пострадала.

Я втащила сварочное оборудование и сумку в поддон и вздохнула, подумав, что мне опять придется вести сварку у себя над головой, только на этот раз предстояло сваривать сталь, используя в качестве материала стальные стержни. Но сейчас я хотя бы не была в РБП-скафандре, так что расплавленная сталь могла только покалечить меня, но не убить. Во всем есть свои плюсы.

Я принялась за работу, приваривая стальную плиту к днищу ванны и стараясь держаться сбоку от свариваемого шва. Несколько раз пылающие капли расплавленного металла падали вниз, но я продолжала работать, и через 15 минут медная пробка была надежно закрыта слоем стали.

У меня не было полной уверенности, из какой стали была сделана ванна электролизера, но большинство стандартных сортов стали плавятся при температуре около 1450°C. Для перестраховки я использовала сорт стали под номером 416, плавящийся при 1530°C, для плиты и стержней. Ванна должна была расплавиться раньше, чем моя «заплатка».

Заплатка была сделана из тонкой стали, так что, по идее, должна была бы расплавиться первой, но законы физики работают по-другому. Прежде чем температура достигла бы необходимых для этого 1530°C, все материалы, температура плавления которых была ниже, уже расплавились бы. А температура плавления стали, из которой была сделана плавильня, была не больше 1450°C. Так что, несмотря на то, что стенки плавильни были сделаны из толстой стали, а моя заплатка – из тонкой, ванна должна была расплавиться куда раньше.

Не верите? Налейте воду со льдом в кастрюлю и поставьте на огонь. Температура воды будет оставаться близкой к нулю до тех пор, пока не растает последний кусочек льда.

Я вылезла из поддона и глянула в сторону диспетчерской. Там по-прежнему никого не было, но поезд ушел, так что вскоре стоило ожидать приезда аварийной бригады.

Учитывая присутствие хлорина в воздухе, отправить рабочих в город было логичным решением. Но как только поезд вернулся бы в город, группа инженеров, облаченных в скафандры химзащиты, направилась бы на завод. Десять минут на то, чтобы поезд доехал до города, еще минут пять, пока бригада наденет защитные костюмы и еще десять, пока кавалерия противника доедет до цеха. Итого двадцать пять минут.

Я добежала до блока температурного контроля и сняла переднюю панель, потом вытащила пластину термопары и заменила ее на другую, которую принесла с собой. Свобода весь вечер накануне провел, собирая термопару, которая должна была заменить устройство в цеху. Работала она в точности так же, как обычная термопара, но занижала показатели температуры, что должно было обмануть компьютер. Я вставила пластину в предназначенный для нее паз.

Для дополнительного контроля собранная Свободой термопара показывала и заниженную температуру, и настоящую. В данный момент настоящая температура раствора была 900°C, но компьютер получил цифру 825°C и включил нагреватель.

Раздался громкий щелчок, несмотря на то, что система не была снабжена реле. Силовой кабель – самый толстый кабель, который я когда-либо видела, даже вздрогнул. Количество энергии, передаваемой по кабелю, было таково, что он продолжал подрагивать все время, пока сила тока не достигла максимума.

Я следила за показаниями термопары. Вскоре настоящая температура раствора достигла 901 градуса. Еще быстрее эта цифра сменилась на 902, потом скакнула до 904 и, наконец, до 909.

Я чертыхнулась: процесс шел куда быстрее, чем я ожидала. Оказывается, силовой кабель, передающий энергию двух атомных реакторов, повышает температуру очень быстро.

Я оставила переднюю панель температурной сигнализации лежать на полу и бросилась бежать к отверстию в стене купола.