Инна Шульженко - Вечность во временное пользование

Из чьего, из какого прекрасного сада сенце и щепка, жёлудь и домик улитки?..

Жив ли мальчик, бесстрашно собиравший в свою коллекцию змеиную кожу и коготь ворона?

Понятно, что сейчас, через двести лет – вряд ли, а в те поры, когда обычная детская труха после каникул в летнем доме или в гостях у бабушки превратилась в коллекцию драгоценностей, помещённую в специальный реликварий?

Хинч так давно владел им и с детства так часто изучал его, что почти ответил на все эти вопросы, придумав себе и поместив в свой сюжет и улыбчивую собаку с длинной, как лошадиная грива, шерстью, и летящего майского жука, слепого от страсти и потому громко врезающегося в звонкую крышу дома в сумерках, и мышь из буфета со сладким, и дуб с такими нежными желудями, что до них нельзя дотронуться без следа, и розу с улитками, как в паломничество со всего сада ползущими к душистому кусту всякий раз после дождя… Он и мальчиком уже назначил сам себя! Но была одна незадача: настоящий владелец реликвария наверняка знал, что за ярко-оранжевая с белыми вкраплениями материя сохранялась в прямоугольном медальоне. Коралл?

А Доминик не знал – но не терял надежды однажды вспомнить.

Отдельной статьёй шли две с детства кропотливо пополняемые коллекции, педантично опубликованные солидными издательствами каждая в своём толстеньком каталоге с комментариями и историческими справками владельца. Их время от времени приглашали принять участие в больших выставках музеи в самых разных странах: коллекцию идентификационных предметов для опознания подкидышей и предметов мемориальной культуры – лакримоз, крошечных стеклянных или металлических сосудов для собирания слёз.

Алисия Кэрролл-Джефф, 23, Великобритания, только что избавилась от тридцати четырёх килограммов лишнего веса, ровно год маниакально придерживаясь системы потери веса, разработанной месье Пьером Дюканом, которого она боготворила. Отель в Тунисе в награду за пищевую педантичность и отсутствие алкоголя в течение двенадцати месяцев – а это ровно пятьдесят две пятницы, пятьдесят две среды и пятьдесят две пары выходных, не считая дней рождений друзей, семьи, Рождества и Нового года! – Алисия так же выбрала, в первую очередь изучив меню. План был прост, понятен и огромен, как расстилавшаяся перед ней жизнь: в течение месяца здесь она будет плавать хоть по сто километров в день, чтобы подтянуть кожу на животе и ляжках после потери галлонов жира, ежедневный массаж, хамам и любая физическая активность от детского аниматора до вечерних танцулек, загореть, вернуться в августе в родной и любимый Ливерпуль и выебать всех парней всех змей-подружек. После чего, показав им всем средний палец, а лучше – два, уехать в Лондон и стать знаменитой актрисой.

Она не могла пройти ни мимо одного зеркала, ни мимо любой отражающей поверхности вообще: не верила, что длинная девица со впалым животом и тощими ногами в чёрных «скинни» – это она. Выкрашенные в сияющий «блонд» длинные волосы, спадая вдоль щек, делали лицо окончательно неузнаваемым. Первое время своего волшебного преображения она не понимала, куда так пялятся мужчины – в метро, в лифтах, в кафе, – и норовила оглянуться. Прежде чем врубилась, что пялятся они на неё.

Она всё время трогала себя: талию, длинные сухожилия под кожей от бедра до колена, косточки позвоночника. Единственное, о чём она жалела, яростно мастурбируя каждую ночь у себя в номере и с нетерпением ожидая утра, чтобы снова плыть, бежать, приседать, танцевать и подпрыгивать, – то есть делать всё то, что никогда с одинокого толстого детства на чипсах и бургерах не приносило ей никакого удовольствия, – так это о том, что она не может быть своим собственным любовником и сжигать калории и все ночи напролёт тоже.

В закрытом золотом купальнике, с рассыпающимся низким пучком золотых волос на затылке, с золотыми ногтями и цепочками на запястьях и щиколотках, она была Мэрилин Монро, секс-бомбой этого пляжа в этом сезоне.

И поэтому совершенно не удивилась, когда, после длительного заплыва выйдя на берег из воды температурой + 38 градусов и расслабленно отдыхая в мягком шезлонге, не совсем чётко против солнца увидела, как брутальный, в кудрях и мускулах смуглый пловец в шортах и майке словно для дайвинга, появившись из моря с каким-то огромным фаллическим символом в руках, направляется прямо к ней: ну а куда же ещё?

И когда он разрядил в неё первую автоматную очередь, умершая девственницей Алисия успела подумать: божечки мои, как приятно, я иду! Я кончаюсь.