Павел Комарницкий: Продолжение следует

– А это мой брат, Взлетающий на рассвете - глаза Ирочки смеются - В детстве он мечтал стать учителем, но близкое общение со мной подорвало его веру в свои силы, и он нашёл себе работёнку попроще - он учёный, физик-теоретик.

Взлетающий на рассвете - а звучит-то как вроде Фью… Нет, определённо дед Иваныч окрестил бы его Федей. Точно.

"Ну ты же не дед" - Ирочка смеётся уже вслух.

– Будем знакомы. Ты отчаянный парень, Победивший Бурю, если решился связать свою судьбу с этой вот вертлявой хохотушкой.

– А где Иуна? - это моя жена.

– А Иуна не смогла. Они сейчас на экскурсии на Побережье Грёз, и ребятишек не на кого оставить. Да ты и сама могла бы услышать. Отвыкла?

– Точно, отвыкла - смеётся Ирочка.

Меня снова касается чья-то рука. Бабушка, так похожая на Ирочку, смотрит мне прямо в глаза. Сияющая, затягивающая бездна. Нет, совсем она не похожа на Ирочку - у моей жены никогда не бывало вот такого взгляда, мудрого, погружающегося в самые недра души. Даже у мамы Маши взгляд попроще, правда. Но я твёрдо выдерживаю этот взгляд. Мне нечего стесняться, вот что.

– Так вот ты какой, оказывается. Ничего, вполне.

Ну ещё бы. Это мама Маша постаралась. Плюс ваша академия наук в придачу.

– Я не про это - бабушка проводит пальцем по моим рёбрам - Это - всего лишь оболочка, это дело наживное и в случае чего поправимое. Главное, что у тебя тут - она легонько щёлкнула меня по лбу - Душа и ум, только они и имеют значение.

Она поворачивается к моей жене.

– Пригласишь ли ты нас завтра, Иолла?

– А куда она денется? - смеётся братец.

…

Транспортный кокон летит в верхней стратосфере, уже на самой границе с космосом. Громадный бок планеты круглится под нами, белеют пятна облаков, правее тугой спиралью свернулся циклон. А над нами горят мириады острых, немигающих звёзд, и даже неистовое солнце не может потушить их своим сиянием.

Ирочка прижимается ко мне, её крыло ложится мне на спину. Господи, хорошо-то как…

– Вот ты и в Раю - улыбается моя жена - Как тебе?

Я не улыбаюсь. Эта фраза… Перед глазами стоит видение - Ирочка прыгает по разлинованному мелом асфальту. Смеющиеся глаза, становящиеся вдруг бессмысленными, и она нелепо оседает, и я не могу её удержать. И моя ладонь в крови.

"Не умирай…"

Крепкий поцелуй разрушает недоброе наваждение. Я с готовностью отвечаю. Да, вот так. И пусть мы ушли из той, человеческой жизни. У нас впереди ещё сотни лет. Сотни лет вместе. Мы прорвались, вот что. Мы живы.

– Я есть хочу вообще-то. Между прочим, в полёте пассажиров положено кормить. Это известно даже нашему земному Аэрофлоту.

– Давно бы так - Ирочка смеётся - Нытьё, Рома, никогда и никому ещё не помогало.

Кокон уже круто заворачивает вниз. Облака приближаются, вначале лениво, но с каждой секундой всё резвее и резвее. Гаснут звёзды, небо становится фиолетовым, синеет, голубеет. Ух! Мы пронзаем небольшое облачко, так что я даже успеваю заметить вихревой след. И лёгкий свист. Вот интересно, откуда свист?

"Ну это же не Земля. Здесь нет нужды маскировать транспортный кокон так тщательно. Достаточно, чтобы полёты не мешали жителям"

Свист исчез, скорость падает. Прямо под нами расстилается лесной массив. Массив - очень мягко сказано. Сплошное море тайги, от горизонта до горизонта, густо испещрённое блюдцами-зеркалами маленьких озёр. И над этим морем зелени - да ещё и не зелени, цвет лесного покрова тут явно отливает синевой - там и сям торчат высоченные причудливые башни, да ещё кое-где висят в воздухе безо всякой опоры некие штуковины, напоминающие плоские блины, поросшие тем же лесом. Ёкарный бабай, да это никак висячие сады!

Я таращусь на это чудо, раскрыв рот, но рассмотреть толком не успеваю. Кокон стремительно приближается к одной из башен, явно недостроенной. Да, точно, один каркас, весьма похожий на недостроенную московскую высотку из цельнолитого железобетона - стен нет ни одной…

Дальнейший ход моих мыслей был грубо прерван. Ирочка отстранилась, и вдруг сиденье подо мной исчезло, равно как и кокон. Я лечу турманом, ничего не соображая.

"Сюда!" - это моя жена. Она уже влетела в недостроенную башню, маячит в проёме, складывая крылья. Я влетаю следом, неуклюже торможу крыльями, едва не падая.

– Ну вот мы и дома.

Ирочка непривычно серьёзна. Гладит стену - светлый малахит с золотыми прожилками. Потолок жемчужно-белый, под ногами пушистый ковёр невзрачного серого цвета - понятно, настройка выключена, помещение-то нежилое… Да ещё на стенах красивые штуковины, и у края пропасти - а как ещё назвать, если даже перил нету? - возле стен два высоких нефритовых вазона с переливающимися цветами.