Дарья Лаптева - Аромат каприфоли. Продолжение следует…

© Дарья Лаптева, 2019

© Оксана Болдырева, 2019

ISBN 978-5-4496-3693-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

АРОМАТ КАПРИФОЛИ

Бездонная тишина. Монотонный шелест жалюзи из-за сквозняка в открытом окне. Больничный запах хлорки, йода и свежих бинтов.

Почти не моргая, Флор напряженно смотрела на пустую белую стену перед собой, прогоняя в голове последние минуты их встречи.

Скулы едва дрогнули, когда, будто ощутив, она вспомнила, как медленно он убрал свою ладонь с ее бледных тонких пальцев, потер лицо, остановив сомкнутые ладони у губ, закусил нижнюю губу и глубоко выдохнул, из последних сил сдерживая эмоции. Как, выходя, придержал за собой дверь, словно чтобы не спугнуть чего-то… свою трусость, наверное…

Но сейчас все это было абсолютно неважно против того вопроса, который сдавливал ей грудную клетку, мешая дышать. Посреди всего происходящего остался лишь один вопрос: «Господи, что же я натворила?!»

Она отвернулась к стенке, сильно вдавив лицо в подушку.

…Грудная клетка сжалась, раздавила сердце.

Когда Флор вывезли из палаты, Бриджит на расстоянии проследовала за каталкой. Два этажа на лифте вверх. Слабый щелчок и двери в коридор, где находилась операционная, закрылись. Она немного покружила по коридору, пытаясь хоть немного сбить окутывающую ее с каждым вздохом панику, хотела было присесть, но двери лифта снова открылись, и из них вышел крепкий мужчина лет сорока пяти. Это был лечащий врач сестры. Бриджит вспомнила, как по приезду в больницу столкнулась с ним у входа в палату Флор. Подскочив к нему навстречу, Бриджит ухватила его за рукав халата: «Доктор! Прошу вас, скажите, ради Бога, как моя сестра, что с ней будет?!»

«…Вы, кажется, Бриджит?»

Бриджит кивнула.

«К счастью, ее состояние было полностью стабилизировано, это дает нам возможность достаточно быстро перейти к дальнейшим действиям. Разумеется, вам надо понимать, что травмы позвоночника – крайне серьезны, реабилитация после них очень тяжелая, как физически, так и морально. Сейчас сложно делать прогнозы. Операция продлится не менее четырех часов, отдохните пока… Извините, мне нужно идти»

«Да… да, конечно», – Бриджит глубоко вздохнула и оперлась обеими руками на подоконник. Ее сильно мутило, она едва держалась на ногах.

«Девочка, да на тебе совсем лица нет, на-ка», – пожилая медсестра, проходившая мимо, протянула ей пластиковый стаканчик с водой и успокоительную таблетку.

«Спасибо».

Оставшись одна, Бриджит опустилась на пол, обхватив колени обеими руками: «Главное, что она жива, говорит, видит, слышит, дышит… Со всем остальным мы справимся, все будет хорошо…»

Почти в ту же самую секунду за двумя стенами на холодном операционном столе, отвлекаясь от подкатывающих к горлу слез, Флор вспоминала слова доктора, разговор с которым был почти сразу же после того, как она пришла в сознание. Возможно, он обманывал ее, когда успокаивал и вселял надежду. Сама она не знала случаев, когда после таких травм люди вновь поднимались на здоровых ногах. Доктор и не скрывал, что ее состояние было непростым, однако старался подбодрить ее. Всегда есть примеры маленьких и великих чудес, но нужно быть готовой ко всему.

Как же ей хотелось думать о чем-то другом… Как же хотелось освободиться от всех этих иголок, трубок, капельниц, бинтов, будто это была досадная случайность. Зажмурить глаза, чтобы, открыв их, обнаружить себя дома в теплой постели и любимой пижаме.

Нет, никак нельзя. Никак нельзя самой встать и уйти. Вся ее жизнь перевернулась. И это случилось с ней, ни с кем-то из газетных хроник, а именно с ней. Она на всю жизнь останется инвалидом. И ничего хорошего с ней больше не произойдет. Теперь она будет только существовать, и бороться с собственной жалостью к самой себе. И видеть эту жалость и сочувствие в глазах других. И в его глазах тоже. Она будет в тягость. Инвалид. На всю жизнь.

Флор от злости и отчаяния несколько раз ударила себя по ногам, не ощущая от них ответной ожидаемой боли.

Доктору легко говорить. Надеяться. Но нельзя же просто лежать и надеяться. Ведь жизнь продолжает идти. А чем заполнять все оставшиеся от надежд минуты времени. О чем мечтать, думать?

Вспомнила родителей…

Нет, она не сможет привыкнуть. Это сильнее ее. Какая же это жизнь?! Зачем ей обещают успешную операцию, если уже подготовили к самому худшему? По их мнению, самое худшее уже позади. Нет! Худшее сейчас! Оно будет впереди и навсегда. И ничего не поможет. Ничего не изменится.