Юрий Леляков - Эпсилон по ту сторону [СИ]

А тут — судьба целого мира на весах его истории, и безмолвие Космоса вокруг! Безмолвие — сквозь которое лишь куда-то в пространство летел тот однажды испущенный зов; и — короткие вспышки куба, не видимые никем из разумных существ, что озаряли склон вулкана — как память о подвиге отчаяния тех, кого трагедия их мира застала на космической орбите! Подвиге — какой не совершается с мыслью о чём-то мелком…

Нет, так не бывает отмечен в истории путь — «репрессированных», служивших оккупантам; «раскулаченных» — успевших поживиться с раскулачивания других; «нищих» — готовых в драке убить друг друга; доносчиков, на которых донесли; фанатиков, «пострадавших за веру»! Те — лишь путаются под ногами, когда решаются судьбы миров…

А тут — знак истинно великой трагедии! Пусть наивный в своём отчаянии — из-за конкретных условий его появления! Кто-то — сделал всё, что мог…

(И — огромный, наверно, был кристаллизатор! А для чего создан исходно? Трудно представить…

Но всё верно: куб — из одного кристалла кварца, внутрь которого при его формировании ещё как-то помещён маленький металлический кубик с механизмом для проекции изображений! И успешно решены проблемы энергообеспечения, теплоотвода — работает уже сколько…

Наверно, всё же — радиоизотопный источник энергии! Ведь, если способны работать и в человеческом сердце, то в таком механизме — тем более! И с ядерными технологиями местная цивилизация наверняка знакома…

Хорошо хоть, мина оказалась не ядерной! Но — что ещё встретится на Фоларои…)

…— Не спится? — донеслось сзади.

Не выпуская поручня, Кременецкий осторожно обернулся. В проёме одного из коридоров показался силуэт Тубанова.

— Не привык пока к невесомости, — признался Кременецкий. — Вообще, насколько знаю, на адаптацию нужна неделя.…

— И я… К пониженной гравитации — привык, к полной невесомости — не очень… И о чём думаешь?

— Да всё об этом кубе… Кто и как доставил туда, что было дальше с самими… Кажется, так и есть: вырастили на орбите, в гигантской форме — а внутрь сразу вложили тот кубик! Нет — сперва программа полёта была иной. Но потом узнали что-то чрезвычайное — и соорудили, как могли! Вернуться на планету у них возможности не было…

— А сели… на скале, где и мы сперва?

— Да. В своей капсуле… С двигателем, конечно, термохимическим. Но и та технология была совершеннее земной. У нас и марсианских «Аполлонов» пока нет…

— Тут нужен скорее гибрид «Скайлэба» с «Аполлоном». Со всеми запасами, или замкнутой биосистемой — для такого рейса…

— Такой у них и был! Причём — с капсулой или посадочной ступенью, способной взлетать с планет земного типа, не оставляя элементов конструкции! А потом — на ранцевых двигателях долетели до той вершины…

— И… так буксировали куб? А он весил…

— Точно, не подумал! Но тогда… садились и там? Но там нет следов оплавления! Хотя вы были там только виртуально! А реально — даже не спросили, есть ли следы!

— А выхлоп повредил бы куб, — задумался Тубанов. — Разве что иначе: спустили с орбиты — прямо на вершину! А потом, на индивидуальных двигателях — летели укреплять куб, ставить мины…

— Верно… Но как могли спустить — да ещё так точно? Какая нужна техника! Это же — не «Шаттл»! А сбросить наугад нельзя — надо именно на вершину!

— Или уж сперва — на какое-то плоскогорье… Кстати, есть такое! На другом континенте, в пустыне! Но тогда, чтобы не повредить…

— Значит, и это могли, — ответил Кременецкий.

— И тогда… Этот куб, скорее всего, уникален. Никаких других на Фоларои мы не найдём.

— Тем более, в джунглях, под пологом ветвей, — согласился Кременецкий. — Зачем бы там ставили, кто увидит? Но тогда… откуда — у меня в тексте?

— Наверно, что-то другое ты принял за кубы. В крайнем случае, отблески водоёмов…

(И тоже: как — «принял»? Откуда всё это знал?)

— …Ну, не всё в точности, — продолжал Тубанов. — Хотя… Оранжевая звезда — верно, продолжительность года — почти точно… Но это — год лишь двух планет из четырёх! И что есть вторая компонента, красный карлик — совсем не чувствовал?

— Ладно, хоть не напоминай! Эти прямые углы между радиус-векторами…

— Я не к тому… Просто думаю: как ты знал столько подробностей? И что ещё увидим на Фоларои? И где мы вообще… — Тубанов, подплыв ближе, повернулся к иллюминатору. — Небо чужого мира. Чужих измерений…

— А тебе и не впервые, — напомнил Кременецкий.

— Да, но… только сейчас осознаётся! — будто сам удивился Тубанов. — Тогда было неожиданно, да и некогда! Битва за судьбу целой планеты…