Анна Семироль - Офелия

Пикси испуганно пискнул, обнял звонок всеми четырьмя лапками. Питер поглядел на него, представил себе, как Йон пытается укусить синепузого за «паукашку», и тоже засмеялся.

Дурацкая мысль, да. Но что-то в ней Питеру не давало покоя. Он думал о том, что сказал Йонас, пока мальчишки возвращались домой.

«Мама выполоскала платок, которым мне унимали кровь, в пруду. Выходит, Офелия теперь меня чувствует? Здорово. Если я буду при ней усиленно думать, что я ей не враг, она меня услышит! – размышлял он, толкая велосипед по дороге, ведущей через поле. – Мы с ней сможем подружиться. Интересно, а мысли она читает? Может, её научить как-то общаться? Вряд ли её ума хватит только на игру в мяч. Одно не пойму: чего Йонас так боится? Ведь не договаривает же чего-то…»

Незрелая рожь по обе стороны дороги качала зелёными колосьями. От предзакатного солнца тени мальчишек напоминали комиксных пришельцев: длинноногих, с такими же вытянутыми головами. Ведро с уловом на руле «мэдисона» мягко покачивалось в такт шагам Питера. Йонас насвистывал «Я помню тебя», пикси мирно дремал, обхватив звонок велосипеда.

- Йон, а Йон, - Питер дождался, пока друг поравняется с ним и спросил: - Можно откровенно?

- Ах-ха.

- Откуда ты столько про оттудышей знаешь?

Зелёные глаза насмешливо блеснули, Йонас присвистнул:

- Я же умный. Настолько, что в школу решил больше не ходить.

- Я серьёзно.

Мальчишка состроил рожу, сплюнул в придорожную траву.

- Тогда такая версия: я умею здорово врать!

- Ага, спасибо. То есть, мне выкинуть из головы всю ту хрень, что ты мне рассказал про оттудышей и кровь? – ехидно прищурился Питер.

Йонас мигом посерьёзнел, поправил бейсболку, съехавшую на одно ухо.

- Пит-Дотошный-Аж-Тошнит, - с пафосом произнёс он. – Ладно. Мы жили возле «пятна междумирья». Недалеко от Дрездена. Маленький научный городок, у него даже названия не было. Только номер. И оттудыши у нас появлялись регулярно.

- Ого. Секретные разработки?

Йонас кивнул и продолжил:

- Люди пытались их изучать. Искали способ общения. Всё очень хорошо начиналось, а потом всё это закрыли. Оттудышей объявили поголовно опасными, работу учёных перевели в другое русло.

- Не изучение, а уничтожение?

- Ах-ха. Ну, дальше не интересно.

Питер снова погрузился в раздумья.

«Угу. Значит, скорее всего, родители Йона были учёными. И погибли, когда эксперимент вышел из-под контроля, как в книжках часто пишут. Он как-то упоминал, что он остался сиротой благодаря оттудышам. Но…»

- Йон, а почему ты их не ненавидишь? – спросил он.

- Кого? – отвлечённо отозвался приятель.

- Оттудышей. Я же знаю, что у тебя есть повод, чтобы…

- А у меня не получается, - перебил его Йонас.

Вроде, и сказал он это вполне добродушно, но в его голосе Питер уловил странную нотку. Фальшивую. Нехорошую.

- Да ладно тебе, можешь и не рассказывать, - поспешил он закрыть тему и добавил: - Всё равно это твоё дело.

Йонас пожал острыми плечами, толкнул пальцем язычок велосипедного звонка. Тот тренькнул, разбудив Лу. Пикси зевнул во всю иглозубую пасть и, быстро перебирая тонкими лапками, по руке перебрался к мальчишке за пазуху. Друзья преодолели подъём в горку, вытолкали велосипеды на шоссе и не спеша побрели к деревне.

- Каникулы же, - вспомнил Питер. – Чем займёшься?

- Подзаработаю, - мечтательно произнёс Йонас, глядя на тонкие линии облаков в вышине над головой. – Стив берёт меня в помощники на лето. Обещает научить мелкому авторемонту и всякой другой фигне.

- В карты играть на деньги? – улыбнулся Питер.

- Ах-ха! И курить! – Йонас сделал страшное лицо, рассмеялся и загорланил: - Я помню тебя-а! Ты та, что сделала реальными мечты пару поцелуев наза-ад![1]

- И я помню колокольчик вдали, - пропустив куплет, присоединился к Йонасу Питер. – И как звёзды падали…

- …голубыми дождём, о-оу-у-у! – проорали они хором, вспугнув притаившихся во ржи перепёлок, и дурачась, продолжили: - Когда я помру-у, ангелы спросят, что я помню… Я скажу, что помню лишь тебя-а-а!

Неуклюже ворочался в ведре пойманный окунь и десяток плотвиц, солнце опускалось за далёкий горизонт, разливая золото по зелени лугов и бархату холмов. Пастух гнал в деревню овец, собаки радостным лаем собирали отбившихся от стада. Питер и Йонас горланили песни, весело пыля сандалиями, и наступающий вечер был напоен запахами цветущих трав, нагретого асфальта и потрясающим беззаботным настроением, присущим лишь тёплым летним дням в начале школьных каникул.