Юрий Леляков - Смерть на орбите [СИ]

Даже мысль — споткнулась на миг…)

«…— Охрим, подойди туда, — догадался Виталий. — Там что-то не ясно.

— И после этого вы ещё можете распространяться о ценности жизни? — обратился Охрим к людям, лежащим под креслами. — Кажется, вы оба подписывали Обращение к учёным мира о невмешательстве в психику? — сказав это, Охрим снова повернулся к экрану. — Да, вращающаяся часть скважины является неотъемлемой составной частью нашего мозга. Её надо зафиксировать в рабочем положении. Но любая попытка приварить вращающуюся часть к фиксированной почти наверняка повредит мозг, а склейка при таком узком зазоре не может быть надёжной…»

(Шок, какого не было давно…

Что это: от незнания, непонимания, что те — разумные существа? Хотя — сделали их похожими на людей!)

«…— Каким образом она может быть неотъемлемой частью мозга? — вмешался Ренат. — Движущаяся часть не может ни с чем образовывать синапсы. Или в чём тут дело?

— Понимаешь, обе части скважины скреплены… ходят одна в другой… так, что разнять их нельзя, а резать опасно. Вращающаяся часть соединяет мозг с аккумулятором. Когда она находится в нерабочем положении, мозг переводится на питание только от…» («аварийного»? «автономного»?) «…источника, при котором может работать только подсознание. Но если попытаться вынуть неподвижную часть, это повредит блок долговременной памяти…»

(Кто мог додуматься? И… не в ветви же, где потом — тот 2142-й!)

«…— Ключ в скважине оставить надолго нельзя, — стал рассуждать Виталий, — будет замыкание. А почему нельзя извлечь неподвижную часть?

— Она расширяется внутрь, — ответил я. — В принципе такую операцию сделать можно, но она будет очень сложна, и требует очень высокого мастерства, притом опасна для жизни.

— А разве лучше оставить скважину? — не согласился Охрим. — Тогда при незначительной переделке люди снова завладеют нашим разумом. А соединить аккумулятор с мозгом можно простым проводником.

— Тогда придётся идти в лабораторно-монтажный кopпyc, — сказал Ренат. — Только там можно сделать такую операцию. А ты уверен, что сможешь её сделать?

— Да, я мог бы, — спокойно ответил Охрим с такой уверенностью, как будто у него уже был большой опыт в этом деле. — Конечно, при условии, что будет обеспечена наша безопасность…

В этот момент раздался сигнал переговорного устройства. Не отвечать было нельзя. Я нажал кнопку.

— ЭКР-2 находится у вас? — спросил голос Суниры Цуямы…

— Это я, — ответил я, и, чтобы он ничего не заподозрил, добавил — Слушаю вас.

— Какое задание ты получил от академика Кулатова?

— Включить других ЭКР и доставить их в лабораторно-монтажный корпус, — ответил я. Врать не было смысла. Ещё мне захотелось узнать, почему он не спросил об этом самого Кулатова, но я не сделал этого, потому что тогда выдал бы себя.

— И дал ключ? — спросил Сунира изменившимся голосом.

— Да…» (Что? Ах… в смысле: Кулатов — ему?)

«…— И ради этого была подстроена авария и выброшен из кабины Дейрз?

Этот вопрос поставил меня в тупик. Ответить утвердительно — значит, возникнут сомнения в психическом здоровье Кулатова, и мы будем задержаны до выяснения. А если отрицательно? Как тогда объяснить аварию? Или не говорить им всего? Могут ли быть тайны, которые им знать не положено? Сослаться на высшие инстанции?

— Ты не понял вопроса? — поторопил Сунира.

— Я думал, но информации мало, — такой мой ответ не удивил бы Суниру.

— Ну, хорошо. А после доставки ЭКР в лабораторно — монтажный корпус что ты должен делать?

— Ждать дальнейших указаний, — ответил я…»

(Да! Он для них — как машина, устройство!)

«…— Кто должен их передать?

— Академик Кулатов.

— В каком помещении вы будете ждать указаний?

— В лаборатории нейробионики.

— Вы пойдёте туда в сопровождении Анхиза Галактионовича. Сейчас он зайдёт за вами. Понятно?

— Понятно…

…Теперь надо было действовать быстро. Охрим отключил дисплей. Мы оба подошли к двери. Конечно, Ренат и Виталий догадались, что мы собираемая делать. Странно только, что Кременецкий и Кварцхава не оказали никакого сопротивления. Может быть, в их интересам, чтобы мы их заперли здесь? Непонятно. Из этой комнаты можно ответить на чужой вызов, но вызвать самому никого нельзя.

Наш проход через двери был зафиксирован сигнализацией и понят Сунирой как вход Кварцхавы, если и в кабинете Кварцхавы мог быть слышен наш разговор. А если не был — пусть Сунира вызывает Кварцхаву хоть целый час… Заперев дверь снаружи, мы вышли. В коридоре нас не встретил никто. По двору старались идти под самыми окнами, чтобы не заметил Сунира.