Максим Бондарчук: Симулякры доктора Хьюго [СИ]

И хохот отца сопровождал его до самых дверей, где вырвавшись на свежий воздух, он упал прямо в лужу, окатившую его черной мутной жидкостью с ног до головы.

— Тебе некуда бежать, сынок. Теперь я навсегда останусь с тобой.

Домой! Прямиком домой! — говорил он себе.

К черту боль — она утихнет. Совсем скоро. У него есть таблетки. Лена принесла ему их последний раз. Все две пилюли и голос исчезнет навсегда. Да, именно! Это то, что ему нужно.

И он бежал. Сломя голову мчался по темным улицам проклятого города, не видя ни дороги, ни машин, сигналивших ему по пути. Как обезумивший, его ничто не могло остановить, пока не выбившись из сил, он не уткнулся в тупик, заваленный мусорными пакетами и коробками из-под полиэтилена.

Развернулся.

Сердце билось в груди, готовое выскочить наружу в любую секунду. Давление подскочило. Вены на висках и на лбу вздулись как почки. Вот-вот должно было произойти самое страшное, но он продолжал бежать, удаляясь от «Киммер» все дальше и дальше, пока мигавшая вывеска не исчезла окончательно за многочисленными высотными домами.

Поймав такси, он немного успокоился. Голос в голове стих, дыхание стало ровным, но внутри все равно царило отчаяние. Машина тронулась с места.

— Посмотри на меня! — крикнул он водителю.

Тот неохотно и с опаской повернул голову.

— Что ты видишь?

— Не понял.

— Что видишь?! — с пеной у рта кричал Хью.

— Ты что спятил?!

— Опиши мое лицо!

— Нормальное лицо.

— Как я выгляжу.

— Как и все. Чего ты ко мне пристал?

Машина стала набирать скорость. В это время на дороге почти не было движения и вскоре автомобиль разогнался до приличной скорости.

Хью полез в карман. Достал бумажник и вынул оттуда пожелтевшую от времени семейную фотографию. Он хранил ее еще с тех пор, как покинул отчий дом и только ради фото матери, которую беззаветно любил все это времени. Был там и отец.

— Он! — Хью указал на своего отца. — Я похож на него?

Водитель оттянул взгляд от фото, покосился и затем посмотрел в зеркало заднего вида.

— Ну это вы, да.

— Что?! — широко раскрыв глаза пробормотал Хью. — Ты уверен?

— Слушай, — наконец, не выдержав, сказал водитель. — Ты нормальный или как? Я тебя сейчас высажу.

— Я спрашиваю тебя: я похож на него?!

— Да иди ты к черту! Возьми сам посмотри!

Водитель резко затормозил, так, что шины засвистели на всю округу. Потом резко повернул зеркало заднего вида и указал пальцем на него.

— Вот! Смотри сам!

Хью не верил своим глазам. Это был отец. На заднем сидении в зеркало смотрел его отец. Или тот, кто стал похож на него. Сморщенное лицо, характерные скулы и дьявольская улыбка.

— Боже мой.

Щелкнули дверные замки.

— Проваливай, чертов псих!

Хью вывалился на улицу, упав в очередной раз лицом в грязь, поднялся и побежал, мчась к уже видневшемуся вдалеке небоскребу. Там дом, квартира, там есть таблетки — его спасение. Они всегда помогали ему, помогут и в этот раз.

Вбежав в подъезд, стал судорожно нажимать на кнопку вызова лифта, потом бросился к лестнице и побежал на самый верх, чувствуя как задыхается почти на каждом шагу.

Влетев в квартиру, он упал на пол, тяжело дыша и держась за сердце. Потом пополз в сторону стола — там таблетки, поднялся на кресло и проглотил столько, сколько вмещалось в его ладони.

Успокаивается.

— Ну наконец, проходит.

Голос исчез, внутри появилось спокойствие. Он боялся глядеть в зеркало напротив, чтобы в очередной раз не увидеть ЕГО. Потом, когда силы начали возвращаться к нему, направился к сейфу, открыв которой, достал все имевшиеся там документы.

Это было его проклятие и счастье одновременно. Сколько еще должно было произойти ужасов в его жизни, чтобы он решился уничтожить или опубликовать эти записи. Вернулся за стол, рассыпал эти бумаги по всей поверхности и несколько минут молча смотрел на исписанные неразборчивым почерком бумаги, пока не заснул, уставший и измученный этой ночью, пока спустя час в дверь не постучали.

Он проснулся, не веря, что слышит топот армейских сапог у себя за дверью. Прислушался — все верно! Это были они.

— Хьюго! — кричал кто-то прокуренным голосом. — Открывай дверь или мы будем вынуждены выломать ее.

Спохватившись, он стал сгребать все бумаги в кучу, сминая и разрывая хрупкие отчеты своими толстыми пальцами. Потом помчался в прихожую, где топот и крики стали слишком очевидными, чтобы это казалось лишь сном.

— Вот и все, сын мой.