Максим Бондарчук - Симулякры доктора Хьюго [СИ]

Хью на секунду замолчал.

— А жду.

— Нет, — ответил Хью. — Как можно желать стать таким же как и ты. Ты ненавидел меня, ненавидел и презирал мать и всячески указывал ей об этом. Тиран.

Отец рассмеялся.

— Ты так и остался мальчишкой. Тем самым, что безропотно принимал мои упреки. Жаль, конечно, что у тебя не было времени понять, что сталь становится прочной только в огне. Только критические условия способны сделать нас прочными, как камень. Ты слишком податлив и это очень плохо. Люди могут воспользоваться этим ради своей выгоды.

— О чем ты?

— Та женщина, что была с тобой в машине в момент катастрофы.

— Лена? А что с ней не так.

— Да брось. — Отец подошел к своему сыну. — Ты воспользовался ею, когда тебе было плохо. Ты видел и знал, что она лишь повод уйти от проблем, удачная попытка решить собственные заботы путем погружения в другую реальность, в другой быт. Она обижена на тебя, ведь ее собственные надежды разбились о холодный расчет амбициозного ученого, который ни секунды не желал быть с ней. Теперь она готова на все, чтобы отомстить тебе.

— Ты говоришь глупости, тебя ведь рядом не было.

— Не будь дураком, Хью, я всегда был рядом с тобой. Всегда, с того самого момента как я покинул бренное тело. Здесь, — он ткнул пальцем в высокий лоб ученого, — мы всегда были вместе. Я знаю твои мысли, знаю о чем ты размышляешь. Она жаждет мести, ищет время и повод, чтобы отыграть на тебе. Будь осторожен со своими изысканиями — ими могут воспользоваться другие. И в конце концов — тебе ли не знать, что такое тщеславие. Ты станешь великим первопроходцем, заявившим на весь мир об открытии века. А что будет, когда силы и время, потраченные на поиски пойдут коту под хвост, если эта проходимка заявит права на все твои наработки.

— Ты манипулируешь мной. Лена никогда себе такого не позволит.

Старик улыбнулся и вышел с балкона в комнату. Хью несколько секунд стоял у дверей и только собравшись с силами, последовал за отцом. Внутри его не оказалось. Он испарился, так, будто бы и не было его здесь.

Страх стал набирать силу и ученый подошел к своему рабочему столу. Бумаги все так же лежали на нем. Слегка небрежно разбросанные, стопка бумаг с расчетами и пометками лежала перед его глазами. Свернув их в небольшой пакет, он спрятал их в сейфе, после чего упал на кровать. Сил почти не осталось. Хотелось спать. Закрыв глаза, он дал Морфею взять власть в свои руки, погрузившись в глубокий сон, где ему стало намного спокойней.

Там, по другую сторону реальности, его окружали хариты. Богини радости и веселья кружили вокруг него в цветущем саду, где никогда не стихает девичий смех и всюду царит радость.

— Иди к нам, — кричала одна из них Евфросина. — Иди же, у нас весело.

Девушка звала ученого к себе, заливаясь смехов и все время маня своей рукой.

Он шел, переставляя ватными ногами, приближаясь к прекрасной деве.

— Ну вот, все хорошо, а ты боялся.

— Мне страшно, — ответил Хью.

— У нас весело. Побудь с нами, почувствуй какого это.

Из-под земли появился сиреневый туман. Такой же как и в том баре.

— «Кошачий глаз» — произнес Хьюго, отступая назад.

Харита схватила его за руку потянув к себе. Прижала к себе и впилась губами так сильно и страстно, что в первые секунды Хью чуть было не потерял сознание.

— Вдохни его как можно глубже. Оставь заботы в прошлом. Здесь тебе не будет плохо.

Туман подполз к его ногам, потом стал подниматься все выше и выше, пока не поглотил его с головой.

— Вдохни, — повторяла харита. — Вдохни, Хью, стань частью нас всех.

Держаться больше не было мочи и в самый последний миг ученый сделал глубокий вдох. Разум охватила эйфория. Стало так хорошо и приятно, что все тело затряслось, а перед глазами мир стал плыть и колыхаться, словно во время сильнейшего шторма.

Опять смех. Хариты кружили вокруг него. Мир стал меняться. Люди вдруг начали превращаться в животных, птиц. Огромный тигр с сиреневыми глазами выпрыгнул из кустов с наездником на верху. Обнаженная женщина сидела на нем, держа в руках вожжи и что-то говоря Хью.

Но что там можно было услышать кроме смеха. Заливистого, громкого, почти до боли пробиравшего измученного ученого, схваченного в объятия прекрасных харит.

— Ты будешь наш, — говорила Евфросина, — навсегда. Мы не отпустим тебя. Скоро ты присоединишься к нам и станешь одним целым. Не сопротивляйся. Будь податлив.

— Но отец, — изо всех сил пытался отвечать Хью. — Он говорил…