Алексей Корепанов: Не все потеряно

— Не попасть бы в ловушку. Лучше постоим, подождем. Второй ударный это, конечно, серьезно, но ведь тогда война. Боюсь, биороботами не отделаться. Уже не отделались…

— По-другому пока не выходит. — Радуга вздохнула и прижалась к нему. — Обидно, мы так близко. Излучателя у меня нет, но есть парализатор.

— Ну, Радуга! Ты что, действительно хотела пробраться сюда в одиночку?

— Ты улетел с базы ральше и не в курсе. Олаф такое узнал, но он сам не мог, а у меня просто времени было в обрез. Второй ударный их отвлечет, а мы будем действовать. Ага?

— Попробуем. Двинулись потихонечку.

И в это время стук заглушили другие звуки. Звуки были похожи на тяжелые шаги, словно шел на них кто-то огромный, продираясь сквозь черноту, и воздух вздрагивал в такт этим шагам. Великан приближался, топал колонноподобными ногами, сопел, пытался разглядеть в черноте двух землян, слепо шарил руками…

Шаги прогрохотали совсем рядом, стали удаляться, затихли в черноте, и снова запульсировали удары молоточков, и он разжал пальцы, сжимавшие излучатель. Чернота, всхлипнув, распалась на куски, завилась бледнеющими спиралями — и растворилась. От зеркального пола отражался свет фонаря, в зеркальных стенах, тысячекратно повторяясь, застыли он и Радуга. В глубине коридора призывно стучали молоточки.

Они медленно двинулись на этот стук, остановились в зеркальном тупике и прислушались. «Тук-тук… Тук… Тук-тук… Тук…»

— Поможет ли излучатель? — с сомнением проговорил он.

Радуга вынула из-за пояса плоскую коробочку парализатора.

— Давай, Лео!

Он давил, давил, давил на спуск, и зеркало потускнело, вогнулось и расползлось в стороны темным отверстием.

— Только не спешить. Следуй за мной, — скомандовал он и, пригнувшись, шагнул в дыру с оплавленными, пышущими жаром краями.

Наклонный винтообразный коридор привел их к частоколу прозрачных колонн, а молоточки все громче и громче били из-под пола.

Радуга тихо охнула и прижала ладони к щекам. Он ошеломленно опустил излучатель. Из прозрачной глубины колонн смотрели на них безжизненными невидящими глазами Пламен, Дуг, Сергей Корсаков, Рен… и другие… А из-за колонн выползала серая пупырчатая масса, растекалась по полу, поднималась скользким валом, поглощая колонны с телами, надвигалась и шипела, шипела…

Молоточки били прямо в подошвы, грохотали, словно стараясь расколоть пол и вырваться из плена.

И сзади, за спинами двух землян, тоже нарастало шипение.

— Ну, держись, — сквозь зубы сказал он то ли себе, то ли Радуге, и вновь, уже в который раз, вскинул излучатель…

Женщины еще продолжали по очереди прихорашиваться перед зеркалом, а Василий Григорьевич, разложив бумаги, уже начал подсчеты.

— Ишь, какие мы сегодня трудолюбивые, — сказала ехидная Катя.

— А, все они притворяются. — Любовь Аркадьевна вздохнула и напудрила нос. — Говорят, соли скоро не будет.

— Откуда ж она будет с такими работниками, как наши мужики? — подключилась Римма Павловна. — Им бы только «козла» забивать, да по пивбарам ошиваться.

— А они только на пивбары и способны, — заметила ехидная Катя.

Василий Григорьевич хотел было ответить, но в это время дверь распахнулась и на пороге возникла осанистая фигура зама. Зам был красен лицом и походил на быка в разгар корриды.

— Римма Пална! — проревел зам. — Где форма для центра? Почему мне с утра звонят и отчитывают как мальчишку?

В отделе все замерло.

— Я же говори-ила! — плачуще протянула Римма Павловна. — Вот, все свидетели, я же вчера говорила. Что же вы, Василий Григорьевич?

— Почему я из-за вас должен выслушивать черт-те что? — бушевал зам. Я вам не мальчишка, Василий Григорьевич! А не хотите работать — будем искать замену!

Василий Григорьевич медленно поднялся из-за стола.

— Я вам тоже не мальчишка. Кто дал вам право на меня орать?

— Что-о? — Зам задохнулся и стал похож на быка, которому нанесли решающий удар. — Кто мне?.. Вам… Вы… Объяснительную — и ищите работу!

— Молчать! — неожиданно закричал Василий Григорьевич.

— И-и! — взвизгнула Катя.

Василий Григорьевич выхватил излучатель, упер в бедро и привычно нажал на спуск. В двери за спиной зама возникла дыра с черными обугленными краями.

— Милиция… — прошептала Римма Павловна, а зам стал похож на очень бледного быка.

Василий Григорьевич выпрямился во весь рост и расправил плечи.

— Ничего, Радуга. Не все потеряно…