Александр Розов - Букет для улитки

Рудольф Ландрад с досадой ударил кулаками по столу.

— Меня подставили! Если бы я стрелял в Мюнхаузене, то меня бы уже след простыл! А пулемет лежал бы на дне Рейна! У меня были теракты, потому что я ненавижу тех, кто убивает животных ради мяса, которое не нужно человеку! Я так и говорил на суде. Но смотрите, офицер, мои теракты были чистые. Ни одного убитого, только раненые из-за глупых случайностей. А этот зверь намеренно кромсает людей. Вот что еще: после тех терактов меня ловили почти полгода. Я умею путать следы, а сейчас совсем не то.

— Это слабый аргумент, герр Ландрад. Ищите факты. Как вы ехали через Эльзас?

— Я ехал по шоссе Сигон, и не ближе, чем 5 километров до Мюнхаузену. Наверняка на записях дорожных камер можно найти этот чертов джип!

— Я буду искать, — пообещал Штеллен, — попробуйте вспомнить еще какие-то детали.

— Офицер, мне нужно время подумать. И еще мне бы автодорожную карту.

— Ладно, будет вам время, и будет карта. Но думайте быстрее. Террорист на свободе и, похоже, он еще не исчерпал свою программу. Вы понимаете, что я имею в виду?

— Еще как понимаю. Я буду стараться вспомнить все… — арестант внезапно задумался, посмотрел в потолок, и резко хлопнул в ладоши. — …Вот что! Та баба!

— Которая в хиджабе? — предположил полковник.

Ландрад коротко кивнул.

— Да, та самая, в речном порту Людвигсхафена. Она ненастоящая была!

— Что значит ненастоящая?

— То и значит! Она будто nafri, но я сейчас сообразил, что баба ряженая.

— Что значит, будто nafri и ряженая? — спросил Штеллен, отметив про себя, что термин «nafri», возникший как неофициальный в полиции для общего обозначения мигрантов-правонарушителей из исламских стран, теперь стал общеупотребительным.

— То и значит! Она была одета по-ихнему, в грязных пестрых тряпках и в хиджабе. Еще изображала, будто плохо знает немецкий. Но ихние бабы не ведут дела, а эта — ведет.

— А как она выглядела?

— Так, молодая, чернокожая, худая, и говорила с английским акцентом. По-моему, она афроамериканка ряженая, и этот Jeep Gladiator тоже странный. Вы лучше проверьте.

— Ясно. Мы проверим джип, а вы продолжайте вспоминать. Я обеспечу вам одиночный изолятор, передам автодорожную карту, и кофе если хотите.

— Да, офицер. Кофе было бы здорово, — обрадовался арестант. В таком конструктивном ключе завершился этот допрос…

Полковник надеялся, что Ландрад вспомнит что-то еще. Возможно, тот вспомнил бы, однако через час вдруг приехал армейский транспорт, и угрюмые коммандос забрали Ландрада, как особо опасного, в Штамхайм — тюрьму для террористов в Штутгарте. На пожелание Штеллена поехать с арестантом, чтобы продолжить допрос, был дан отказ: «простите, герр полковник, но такой распорядок, что все контакты через внутреннюю службу тюремного контроля, поскольку есть особый регламент для терроризма». Впрочем, напоследок Рудольф Ландрад успел вспомнить и сказать нечто интересное. «Слушайте, офицер! Я сообразил, что не так с джипом. Это вообще не Jeep Gladiator, а подделка, Mobius, впятеро дешевле. Аргонавты уже полгода возят любые мобиусы. Хочешь под Gladiator, хочешь под Cullinan Rolls-Royce. Может, в этом весь смысл…». Тут запутанное красноречие арестанта иссякло, и конвоиры коммандос увезли его.

Полковник Штеллен посмотрел на своих коллег и поинтересовался:

— Кто-нибудь понял, что это было? И при чем тут аргонавты?

— Я, — отозвался майор-комиссар Тарен, — думаю надо ехать в Сен-Луи, смотреть джип. Поскольку, если это действительно мобиус, то концы с концами не сходятся.

— Вообще-то, мобиус это условность, — добавила стажер-эксперт Рюэ.

— Почему условность? — спросил полковник.

— Потому, — сказала она, — что Mobius, в смысле не тот, который лента Мобиуса…

— Понятно, что не тот, — перебил Тарен, — ты не отвлекайся.

— Я не отвлекаюсь. Так вот: Mobius, это фирма в Кении, которая еще в начале Великой Рецессии придумала сверхдешевый внедорожник, подделку под Land Rower Defender. Стартовая цена базовой модели была пять тысяч евро, потом они подняли до десяти. И между прочим, кенийцы не продавали мобиусы, как подделки лендроверов. Это позже придумали в Тунисе. Там тоже в начале Великой Рецессии стали делать иные ремейки: древние Виллисы — американские мини-внедорожники Второй Мировой войны. Рынок принял, а где виллис, там и лендровер, и роллс-ройс. Кенийцы протоптали тропу. Так, тунисцы начали строить теневое предприятие в соседней Ливии при Каддафи, но янки устранили Каддафи в 2011-м. Проект замерз, но возродился с новой силой. Ведь после Каддафи в Ливии стал такой бардак, что можно строить хоть звездолет. Всем по фигу, только плати местному мэру-бандиту. А марка Mobius стала нарицательной. Так-то.