Чарльз Диффин - Энергия, власть и слава

— Отойдите подальше, — предупредил он и щелкнул выключателем.

Из стеклянных трубок послышалось негромкое шипение, появился слабый сине-зеленый свет. С грохочущим треском, напоминающим удар молнии, между клеммами вспыхнула дуга белого пламени. Оба блока начали раскаляться. Одним движением руки Эйвери выключил прибор. Пламя потухло. Он заговорил с профессором, понизив голос:

— Вы еще не осознаете, что вы сейчас лицезрели, но здесь содержится громадный потенциал — энергия и власть, которые я, со своими ограниченными возможностями, не в состоянии измерить. — Юноша пренебрежительно махнул рукой, указывая на скудно оборудованное пространство лаборатории. — Но то, что вы сейчас видели…

Его голос задрожал, не в силах выговорить последние слова.

— …это распад атома, — тихо закончил за него Эддингер. — И высвобождение безграничной энергии. Ты использовал торий?

Молодой ученый посмотрел на профессора с удивлением.

— Мне следовало догадаться, что вы сразу все поймете, — ответил он застенчиво. — И вы знаете, что это означает. — Его голос снова стал громким. — Энергия, у которой нет пределов, сможет творить что угодно: гигантские корабли, которые могут плыть целую вечность на одной унции топлива; транспортную революцию;　полную смену жизненного уклада… — Он выдержал паузу, после чего добавил благоговейным тоном — …и освобождение человечества. Это открытие переделает мир: оно создаст новый рай и новую Землю! О, какие у меня были мечты, какие приходили видения! И именно мне — мне! — уготована роль освободить человека от проклятия Адама… ему больше не придется трудиться в поте лица. Я пока даже не осознаю в полной мере всех последствий — я недостоин этого…

На морщинистом лице старого ученого не было ни крупицы радости, ни капли восторга. Усталые глаза смотрели на Эйвери и одновременно словно сквозь него, словно всматривались в далекое прошлое или будущее. В них была только печаль.

— Разве вы не понимаете? — спросил удивленный Эйвери. — Настала свобода человечества. Больше не будет бедности, не будет бесконечного изнурительного труда.

Его юный взор тоже всматривался в будущее, полное ослепительного света:

— Новая культура. Шанс для людей расти духовно, вместо того чтобы заниматься утомительной работой. Это новый мир, новая жизнь! Вы же видите все это, верно?

— Вижу, — ответил профессор. — Ясно вижу.

— Новый мир! — повторил Эйвери. — Это… это ошеломляет. В моих ушах словно музыка поет.

— То, что я вижу, — никакой не новый мир, — медленно произнес старый ученый.

Его юный коллега выглядел озадаченным.

— Вы не верите? — произнес он, запинаясь. — После увиденного… Я думал, вы поймете, поможете мне избавить мир от страданий, спасти его…

— Люди имеют привычку распинать своих спасителей, — устало ответил профессор.

Настроение изобретателя тут же изменилось: он почувствовал себя оскорбленным.

— Вы слепы, — ответил Эйвери резким тоном, — Вы не в состоянии осознать открывающиеся возможности. А я-то собирался представить вас как соавтора… Теперь я в одиночку объявлю о сделанном открытии. Будут построены новые лаборатории — гигантские лаборатории! — и заводы. Мое изобретение будет доведено до совершенства, станет простым и компактным. На его основе создадут генератор — тысячи лошадиных сил, обеспечивающих энергией целый город, высвобождающих тысячи рабочих рук, — и такой крохотный, что его можно будет удержать одной рукой.

Его лицо снова сияло от радости, гордости, легкого самодовольства и мысли о грядущем величии.

— О да. Одной рукой, — согласился Эддингер. И поднял в воздух правую руку, демонстрируя пустой конец рукава.

— Прошу прощения, — выпалил изобретатель. — Я не хотел… Извините, но мне пора: предстоит столько работы…

Однако профессор не двинулся с места, внимательно изучая прибор.

— Грубовато, — пробормотал он себе под нос. — Грубовато… но работает!

В воцарившейся тишине из дальнего угла выглянула коричневая крыса. Заметив ее, старый ученый кивнул. Животное замерло, как только на него упал взгляд человека, и по-беличьи уселось на полке, жуя объедки. Кусочек поспешного обеда Эйвери, как понял профессор. Бедный Эйвери!.. Да, предстояло много работы.

Эддингер продолжал бормотать, обращаясь то ли к юному коллеге, то ли к самому себе.

— Входит сюда… — Он заглянул под главную лампу и прикоснулся пальцем к металлу. — Так, надо подумать… Есть дрель? И кусочек кварца?