Генри Каттнер - Все - иллюзия [сборник]

Эти шлемы представляли большую ценность. Не знаю, что Смит собирался делать с ними, но, думаю, Германии они могли бы пригодиться.

Затем до меня дошло. Шпионы! Пресвятая скачущая каракатица!

Немецкий разум внутри головы генерала союзников — отличный способ шпионажа. Даже отпечатки пальцев ничего не докажут. Нацисты смогут поставить хорошо обученных шпионов на ключевые должности и... и... выиграть войну!

Да уж!

Но, — к черту! — никто мне не поверит. Док, вероятно, смог бы убедить полицию фактами и цифрами, только вот я не знаю, когда он очнется. Тем временем, Смит собирался передать шлемы Третьему, кто бы это ни был. У... да, точно... у цирка.

Впрочем, у меня были свои причины для беспокойства. Я оказался в теле Вонючки. Что произойдет, если я не смогу вернуть шлемы? Мне придется прожить всю жизнь в теле ребенка — ну, пока я не вырасту. Почему-то мне не хотелось рассказывать о том, что произошло, капитану Доусону.

Вонючка в моем теле булькал и что-то лепетал в другом кабинете, и я решил, что мне лучше начать действовать, причем быстро. Я попробовал встать на ноги. Они постоянно намеревались подогнуться, но у меня получалось довольно неплохо. Кажется, я знал, как ходить, а Вонючка — нет. Мышцы не были такими уж слабыми. Просто не тренированными, только и всего.

Но входная дверь была закрыта, а я не мог дотянуться до ручки.

Я быстро догадался подтащить к двери стул, затем забрался на него, как обезьянка, и повернул ручку. Этого хватило. Ступеньки снаружи создали некоторые проблемы, хотя я спустился по ним, ползя задом наперед и чувствуя себя незащищенным со спины. В конце концов, я оказался в вестибюле, глядел на большую дверь и знал, что не смогу открыть ее. Тут не было никаких стульев.

Я увидел, как по стеклу пробежала тень, и дверь распахнулась. Это был коп. Он дошел до лестницы, не увидев меня, — он смотрел вверх, а не вниз — и я успел выбраться на улицу прежде, чем дверь закрылась. Мне повезло. Дверь была снабжена пневматическим доводчиком. Но я почти потерял подгузник, протискиваясь наружу.

Так я оказался в Парке, и мне там совсем не понравилось. Люди были слишком большими. Несколько человек обратили на меня внимание, и я решил, что нужно поторапливаться. Я пару раз упал, но это была ерунда, не считая того случая, когда женщина с острым лицом и голосом таким же противным, как уксус, начала поднимать меня, что-то говоря о бедном потерявшемся малыше. То, что я сказал, заставило ее бросить меня, как раскаленный кирпич.

— Боже правый! — воскликнула она. — Где ж ты слов-то таких понабрался!

Впрочем, она продолжала преследовать меня, и я знал, что мне каким-то образом надо от нее оторваться. Это был первый раз, когда за мной тащилась красотка, пусть и весьма подержанная. Я увидел впереди бар и понял, что хочу выпить. В любом случае, мне нужно было выпить. После того, через что я прошел, любой бы захотел выпить.

Если я возьму пива или чего-нибудь еще и хорошенько подумаю обо всем, это может помочь.

ПОДОЙДЯ к бару, я сумел открыть дверь и войти, оставив милашку снаружи, кудахтающую, словно безумная курица. Это был темный, тихий бар с небольшим количеством посетителей, и я уселся за барную стойку так, что меня даже никто не заметил. Мои глаза оказались как раз на уровне стойки.

— Виски, — сказал я.

Бармен, толстый старик в белом фартуке, оглянулся. Он тоже не заметил меня.

— Бармен! — повторил я. — Виски! И кружку пива вдогонку!

На этот раз он увидел меня. Его глаза выкатились. Он подошел и перегнулся через стойку, уставившись на меня. Наконец, ухмыльнулся.

— Ну, гляньте-ка на малыша, — усмехнулся он. — Я не ослышался, это ты попросил виски?

— Слушай, ты, тугоухий, — прорычал я. — Тебе что, прочистить уши?

— Чем? — спросил он. — Булавочками? Ха-ха! — Он подумал, что это очень смешно.

— Заткнись и налей мне выпить, — пискливо проворчал я, и он нашел бутылку и стакан.

Я облизнул губы. Потом, перед тем, как налить, он отошел и важно посмотрел на меня.

— Покажи-ка мне свой паспорт, старик, — сказал он. — Ха-ха-ха!

Если бы я смог выговорить слова, пришедшие мне на ум, он бы точно понял, что я не невинный малыш. Но мой язык, как обычно, превратился в кашу.

— Глаб-баб-да-да, — сказал я что-то такое.

Ко мне подошел величавый старый канюк с блестящей цепочкой от часов, идущей через жилет, и взял меня на руки.

— Ну и дела, — прогремел он. — Матери приносят своих детей в бары... притом совсем маленьких!

Старик пытливо осмотрелся, но никто не пожелал меня забрать. Голубка в синем платье, потягивающая «Куба либре» [27] Коктейль «Куба Либре» (свободная Куба) впервые приготовили в одном из баров Гаваны в 1900 году (прим. перев.) за столом, сказала, что я не ее ребенок, но все равно она может посидеть со мной? Вдруг меня осенило. Билли! Если бы я только мог связаться с ней.