Василий Воронков - Синдром отторжения [litres]

Повинуясь импульсу, я вышел на следующей же остановке.

Люди на станции необычно яростно ломились в открывшиеся двери и едва не втолкали меня обратно; я старался защитить драгоценный букет, прикрывал его рукой, но рослый мужчина с бледным обескровленным лицом отпихнул меня локтем так сильно, что я едва не упал на платформу, а один из цветков сломался в стебле и обреченно склонил нераскрывшийся бутон.

На станции я был один.

Маглев тронулся, как только закрылись двери, и быстро полетел над путями – машинист словно пытался наверстать время, потраченное на остановку.

Я и сам не понимал, зачем вышел. Я не знал точно, где нахожусь. Я сел на скамейку рядом с урной и выбросил сломанный цветок. В букете оставалось ровно шесть роз – алых, едва распустившихся. Я осторожно проверил цветы. Потом вытащил суазор и открыл первое же уведомление. Экран на секунду закрасился черным, и включился новостной канал.

– …точных сведений, – зазвучал надрывный женский голос. – Правительство пока не сделало никаких официальных заявлений, однако к нам попала запись, снятая с одного из кораблей, участвовавших в операции.

На экране появилась голубая аура планеты, похожей на Землю; изображение тряслось, высоко над орбитой что-то ярко вспыхивало, ослепляя сенсоры корабля, и автоматический фокус камеры постоянно сбивался, из-за чего экран периодически заливало бессвязное цветастое марево, пока электроника наводила утраченную резкость. Призрачный горизонт плавно поднимался вверх; можно было подумать, что корабль, с которого ведется съемка, падает на планету – прямо в центр чудовищной бури, растянувшейся на сотни миль. Еще через секунду экран зарябил, изображение порвалось и распалось на бессвязные квадраты, а когда картинка восстановилась, я понял, что растущий над поверхностью планеты газовый гриб – это вовсе не ураган.

Земля?

Я вскочил на ноги. Только сейчас я заметил, что на станцию поднялись люди. Немолодая женщина испуганно взглянула на меня и тут же отвернулась, притворяясь, будто рассматривает уходящие вдаль пути. Небо было невозмутимо серым, без облаков, и даже ветер, из-за которого простудилась Лида, затих, настороженно выжидая чего-то.

Внизу послышался искаженный голос светофора, запрещающий переходить дорогу на красный свет, я вздрогнул, придя в себя после временного помутнения, и вновь развернул суазор.

– …только догадки, – говорила ведущая. – Мы не можем подтвердить того, что Венера подверглась массированному ядерному удару, однако на основе имеющихся данных наши специалисты предполагают, что показанный в видеофрагменте взрыв мог быть следствием падения на поверхность планеты крупного линейного корабля…

Суазор работал на полную громкость; люди, стоявшие на станции, пугливо косились в мою сторону. Пожилая женщина, прятавшая от меня глаза, прошептала что-то – мне послышалось «это неправда», – и поспешила к спуску на улицу, откуда доносился механический голос светофора.

– …об операции не были извещены… – надрывалась ведущая.

Я убавил звук.

– Также, по непроверенным данным, – приглушенно шептал суазор, – всего в нескольких миллионах километров от Земли были отмечены серьезные гравитационные возмущения, которые могло вызвать большое скопление кораблей. Впрочем, мы пока не смогли подтвердить или опровергнуть эту информацию. Известно, однако, и то, что двенадцать минут назад были отменены все коммерческие рейсы и на планете установлен негласный карантин.

– Это повтор, – сказал мужчина неподалеку. – Пока ничего нового. Но они точно не смогут добраться до Земли.

Я кивнул, хотя и не понимал, о чем он говорит.

– В настоящее время не известно, когда именно была санкционирована проведенная на Венере операция, – продолжала ведущая. – Все ее детали держались в строжайшем секрете, и произошедшее стало для нас…

Светофор под эстакадой предлагал всем желающим перейти на другую сторону улицы. Лампа на флагштоке над станцией часто замигала – приближался поезд.

– …трудно оценить, – доносилось из суазора, – последствия… будем держать вас…

Я свернул суазор, взял со скамейки букет и коробку конфет. Заговоривший со мной мужчина пренебрежительно взглянул на меня и отвернулся. Мне вдруг показалось, что прошло несколько часов и Лида уже перестала ждать. Розы завяли. Солнечный день подходит к концу, и в городе скоро станет темно, как в космическом пространстве.

По перрону заскользила быстрая угловатая тень – длинный состав подходил к станции. Суазор задрожал в кармане, но я прочитал сообщение лишь когда забрался в вагон.