Виктор Гончаров - Долина смерти. Век гигантов

— Это он отмечал как курьезы… — довольно неуверенно возразил медик.

— Курьезы тоже требуют объяснения, а не с потолка валятся, — отрезал Николка и продолжал: — Дело, в конце концов, не в этих курьезах, как вы их называете. Дело в том, что Дарвиновская теория эволюции сильно нуждается в исправлении и дополнении, нечего «оокать»: не так страшно!.. И хотя я не ученый, я знаю, что это уже сделано: Гуго де Фриз, Коржинский и др. дополнили ее своими мутациями — учением о скачкообразном развитии, которым обязательно прерывается всякая эволюция. И еще в одном исправлении нуждается учение Дарвина… Нечего там головой качать. Дарвин для вас божок, которого и пальцем нельзя колупнуть. Ну, мы, марксисты, на этот счет имеем свое мнение: колупнуть дозволено всех… У Дарвина ошибка в том, что он, говоря о развитии человека, забыл о той третьей силе, которая стала между человеком и природой. Забыл о технике. Дарвин, несмотря на то, что он «великий», так и не дал правильного объяснения происхождению человека. Это сделал Маркс.

— Вот это «Америка»! — воскликнул Скальпель и чуть не свалился со стула.

— Можете себя поздравить, — невозмутимо предложил Николка, — для вас это, как я вижу, действительно «Америка». Приложите ее к сокровищнице своих знаний. Да! Происхождение человека и человеческого общества объяснил Маркс. Это он указал на коренное отличие человека от животного, с той ступени развития, когда человек начинает производить, создавать себе технику. Правильно: человек вышел из животного мира; правильно: у животного имеются такие же физические потребности, как и у человека. Но животные не производят, они просто захватывают предметы, производство которых предоставляется, так сказать, природе. При этом захвате они пользуются только своими органами: языком, когтями, в то время как человек пользуется органами плюс орудия. Животные, приспособляясь к среде, изменяются всей своей организацией; человек — очень мало организацией, зато резко изменяет свои искусственные органы; совершенствует орудия, технику. И эта техника, это производство — пускай самое первобытное — и выделило человека из животной среды. Благодаря развиваемой технике, двигался человек вперед, уходя от звериного своего прошлого. И недаром Маркс говорит, что революции, совершаемые в орудиях производства (т. е. в технике), обязательно влекут за собой резкие изменения в человеческой психике. Это мы с вами видим у наших плиоценщиков: мы произвели революцию в их орудиях производства, в их первобытной технике, и смотрите, как они теперь прыгнули вперед. Как резко изменилась их психика в сторону большего очеловечивания. Разве те факты, которые я вам приводил, не доказательны?!.

— Совсем не доказательны, — упрямился Скальпель. — Вот дайте, пройдет некоторое время, и вы увидите, что их прогресс — только кажущийся прогресс, всего-навсего — временная реакция, после которой неумолимо явится резкая дегенерация, вырождение… И так они уже вырождаются. Мы не принесем им пользы, только — вред. Без нас эта орда существовала бы еще 200–300 лет, а с нами она и сотни не просуществует: выродится, не сумев переварить нашей культуры…

— Чушь!.. Какую чушь вы городите! — возмутился Николка. — Просто злитесь, как старая бабка, которой клопы не дали спать…

— Позвольте, милостивый государь! — заорал медик. — Вы не имеете права называть мои суждения чушью! Вы докажите, а не головотяпничайте!.. И я вам не старая бабка, это… тоже требуется доказать!..

— Хорошо, — сказал Николка. — Я вам докажу все… Где ваша хваленая логика и где ваша память?… Вы уже забыли наше первое пари. Не вы ли тогда утверждали, что «как только мы внесем в быт дикарей наши знания и нашу культуру, тотчас из них выделятся способнейшие, и возникнет класс буржуазии», теперь же вы стараетесь уверить меня совсем в другом, что «дикари отупеют и выродятся». Как-то не вяжется ваше первое утверждение со вторым. Вы бы как-нибудь связали их, а?…

Медик оторопел.

— А ну вас к черту!.. — сказал он, наконец. — Голова у меня болит от ваших споров… Вечно вы спорите…

Так обыкновенно заканчивались все дискуссии ученого медика Скальпеля с фабзавуком Николкой.