Виктор Гончаров - Долина смерти. Век гигантов

— Согласен, — сказал дьякон и умильно поклонился; но было так тесно, что он лбом стукнулся о затылок Сидори-на, а задом поддал Митьку Вострова.

— …Пусть дьякон самостоятельно или вместе с Настасьей придумает конец. Сидорин, Аполлон и англичанин, если сей прибудет, тоже совместно… Безменов, я и Востров — тоже совместно. Получится три заключительных главы и ты, автор, спишешь их прямо с натуры.

— Согласен, — сказал я, расцветая внутренностями и лицом, и снова повторил: — Согласен, но с условием…

— С каким еще условием?! — вскрикивали все герои, которым проект Синицыной пришелся по вкусу безусловно.

— С условием, — стойко продолжал я, — что, во-первых, вы не будете изменять моей предыдущей главы и, во-вторых…

— Объяснитесь, ну-ка?… — попросил дьякон, не отличавшийся, как известно, феноменальной сообразительностью.

— Чего ж тут объяснять? — возразил я и приступил к объяснению: — У меня в последней главе, XXI по счету, дьякон умер с натуги и истерзан шакалами, от англичанина остался один скелет, Сидорин и Аполлон лежат в «Долине» полуразложившимися…

— Извините, мы не разлагались, — поправили меня оба «авантюриста», — мы еще не успели разложиться…

— Ну хорошо, — согласился я, — не разложились, так, во всяком случае, тоже умерли… И вот я ставлю условием, чтобы заключительная глава…

— … заключительные главы… — вставила рабфаковка.

— Нет, «заключительная глава», — не сдался я. — Чтобы заключительная глава вытекала из моей, как естественное ее продолжение…

Представьте себе: никто и не вздумал протестовать… Все очень поспешно согласились, переглядываясь между собой хитро и двусмысленно. Тогда я заподозрил неладное.

— Позвольте, — сказал я, — одно замечание: чтобы никаких чудес, никакой чертовщины, никакого вмешательства сверхъестественной, божественной и иной нечистой силы… Чтобы все было начистоту — без небесных фокусов…

И опять они согласились, продолжая подмигивать друг другу и на мой счет отпуская двусмысленные улыбочки.

— По местам!.. — рявкнул Безменов и растолкал всю группу.

— Позвольте, — еще раз попросил я, и все остановились. — Я ведь не сказал еще своего «во-вторых»…

— Что это еще за диктатура? — заворчала компания. — Авторская диктатура!?

— Да, авторская диктатура, — спокойно подтвердил я.

— На три главы я не согласен. Довольно с вас и одной…

Лица вытянулись. Лишь Сидорин с Аполлоном стали на мою сторону.

— Правильно, — сказали они в один голос, — должна быть одна заключительная глава…

А потом загвоздил один Сидорин:

— Будет одна глава. Одна глава. Понимаете?… Повторите — «одна глава».

— О-одна-а гла-ава-а… — хором повторила вмиг загипнотизированная компания.

— И эту главу даст дьякон, — вставил я, а Сидорин подхватил:

— … даст дьякон… Повторите: «даст дьякон»…

— Да-аст дьяко-он… — как эхо, прозвучало в знойном воздухе.

— Потому что, — снова перебил я его, находя, что бунтари достаточно загипнотизированы, — потому что, если дать три главы, получится скучная канитель… будут повторения и ничего оригинального. Дьякон же, как центральное лицо романа (я немного польстил ему: у меня несколько центральных лиц), должен дать эту главу и дать оригинально…

— Согласен, — сказал дьякон и умильно поклонился, но на этот раз ни задом, ни передом не зацепил никого.

— Правильное дело!.. — возгласили вместе Сидорин и Аполлон.

Но компания опять заворчала.

Я-то понимал, почему «авантюристы» стали на мою сторону: их положение было весьма щекотливо. Ну какой бы финал они могли дать при своей роли «контриков»?…

— Вы согласны? — снова вмешался Сидорин. — Вы согласны. Повторите.

— «Вы согласны…» — эхом отозвалась компания.

— Не вы, а мы… — поправил Сидорин. — Не вы, а мы. Повторите.

— «Не вы, а мы…» — повторила компания.

Сидорин плюнул и отошел в сторону.

— По местам!.. — снова проревел Безменов и растолкал всю группу.

Дьякон моментально повалился на камни и снова замазал себе киноварью лицо, руки и ноги. Сидорин и Аполлон загремели в «Долину». Откуда-то примчался англичанин и, обнажившись до костей, распластался у опушки леса. Безменов и Востров — один с детрюитной рудой на спине, другой с палочкой в руках — стали в неподвижные позы около полуистерзанного дьякона. Вся остальная недействующая братия, как-то: Синицына, Настасья и я, — укрылась за ближайшим камнем.

— Начинай, дьякон!.. — крикнул я, вооружаясь карандашом и блокнотом.