Виктор Гончаров - Долина смерти. Век гигантов

Шакалы из-под кустов недоуменно следили за направлением пальца своего хозяина.

— Фью, фью его!.. — снова приказал этот палец.

Тогда вся стая, захлебываясь в диких зловещих рыданиях от превкушения горячей крови и обильной трапезы, со всех сторон накинулась на крупную дичь… Облепила ее, как рой взбешенных ос…

Англичанин слишком презирал эту орду стервятников, чтобы вовремя принять против них какие-либо меры. Его падение было падением вследствие человеческого самомнения… Палочкой он успел только двух шакалов отправить к праотцам, чтобы вслед за ними и самому немедленно отправиться туда же…

Когда дьякону показалось, что враг его достаточно обезврежен, он с дубинкой в руках бросился разгонять остервеневшую стаю. При его приближении она моментально разбежалась, зная, что человек, кормилец их, шутить не любит.

В кровавых остатках похитителя лежала скромная палочка с свинцовой головкой…

— Эх, мистер, мистер!.. — скорбно и сожалея воскликнул дьякон. — Не я ли предупреждал тебя? Не я ли?… Эх-эх, смотри, что ты с собой сделал?… Ну, коврики, доедайте, что ли… Чтобы у меня здесь чисто было, ну-ка…

Сделав последние распоряжения, он уединился в пещерку для бдений и скорбь своей души, жалость «по убиенному» стал гасить прокисшим от зноя виноградным соком.

Только день выдался комковатым до конца.

Налившись хмельными соками до краев, дьякон уже собирался — всерьез и надолго — воспарить к превышнему в торжественных песнопениях, как вдруг «коврики» взвыли неистово подле самых дверей его кельи. Оборвав подготовку к воспарению, он прислушался: в шакальем вое, вообще обычном, ему почудились нотки предвкушения новой крупной дичи, почему-либо недосягаемой для острых клыков. Дьякон схватил палочку. «Может, кабана убью», — подумал он и на карачках, ибо подготовка для сближения с богом оказалась весьма изнурительной для бренного организма человека, выполз на солнце.

Глубоко внизу по сырой каменистой почве ползали две букашки. Они что-то искали, так как переходили с места на место и, кажется, долбили камень киркой. Расстояние не позволяло определить ни их пола, ни возраста, ни, тем более, индивидуальных различий. Одно оставалось несомненным, что это были люди.

— Что им здесь нужно? — В душе дьякона поднялось негодование: и утес, и лес, и долину он давно привык считать своей собственностью. — Я это должен расследовать досконально…

Он прополз к тому месту обрыва, от которого тянулся вниз саженей на тридцать — до зелени площадки с кустиками душистой земляники — рассыпчатый известняковый откос. Дьякон не раз спускался к этой площадке за вкусным десертом и спускался, обыкновенно, как на санках, скользя на своих собственных седалищах. На этот раз, однако, в силу его неустойчивости, на седалища ему не удалось перевернуться, и он проехал весь путь вплоть до намеченного пункта на груди и на брюхе.

С площадки, увлеченные дьяконским телом, сорвались несколько камешков, и они с шумом посыпались вниз к ногам неизвестных людей. Люди подняли головы, а дьякон опустил свою, боясь преждевременно выдать себя. До его слуха долетели голоса, резонируемые узким ущельем:

— Что за черт! — воскликнул голос с металлической акцентуацией. — Кажется, в этой таинственной местности камни движутся сами по себе…

— Слыхали, как шакалы выли? — сказал другой, грубый и мрачный голос. — Наверное, они подползают к нам, вот камни и сыпятся…

— Ну-ну… — оставаясь при особом мнении, произнес первый голос, а затем спросил: — Как ваши поиски?…

— Он здесь должен быть, вне всякого сомнения, — отвечал грубый голос.

Дьякон поднял голову и, похолодев, узнал в нем Митьку Вострова. Обладатель же голоса, акцентуированного металлом, продолжал быть ему неизвестным.

Роковое сходство угреватого Аполлона с своим двойником Востровым и его уверенный ответ о чем-то искомом обоим авантюристам (а это были они) стоили жиззни.

У пещерного жителя весь заряд хмеля сразу нейтрализовался смертельным испугом, как только он сообразил, кого они ищут. Правда, здесь тоже была ошибка: авантюристы искали детрюит, а не похитителя детрюитной палочки; но он не позволил себе упускать драгоценного времени и, в решимости отчаяния подняв трясущуюся руку, пустил в долину свистящий луч… Мгновенно оборвались голоса и прекратились поиски…

Похититель детрюита во второй раз за время своей небольшой детрюитной жизни горько и безутешно рыдал, уткнув лицо в яркую зелень и носом расплющив две красные ягоды…