Елена Клещенко - Еще о квартирном вопросе

— Это твой Дэн, да? — спросила дева. (Кому Дэн, а кому и Даниил Александрович, подумал суровый дядюшка.) — Вы чего?..

Валерка молчал. Перед ним на табуретке стояли две пиалы, одна с пельменями, другая вроде бы с капустно-майонезным салатиком, присыпанным тмином. Дэн вообразил себе одинокий вялый кочан в пустом холодильнике, окоченевший пакет с последними пятью пельменями в морозилке. Вспомнил, как оно бывало, — первая жизнь вдвоем, первые страшные ссоры с непривычки и неустройства, раздолбанный магнитофон поет молодой паре об одиночестве и суициде, холод и голод мешают уснуть, — и почувствовал симпатию к «мерзкой иногородней девице». Описание оргии могло быть преувеличенным: Ольгин характер он знал всю жизнь. С другой стороны, заподозрить Валерку в самостоятельном приготовлении салатика было невозможно.

Дэн глянул на племянника сверху вниз и сказал ровным голосом:

— Нагулялся? Бери шинель, пошли домой. Мать в гроб загоняешь, скоро под капельницу ляжет.

— Я не пойду, — сказал Валерка.

— Он без меня никуда не пойдет, — одновременно с ним заявила Ксения-Кхар.

— Ясное дело. Как же нам без тебя-то, — согласился Дэн.

— Я сейчас скончаюсь, — такими словами встретила Дэна законная супруга.

— И Машка останется сиротой, — спокойно договорил муж. — Что тебя мучит?

— Трансформер! Зачем ты купил ребенку эту мерзость?

— Почему мерзость? Ребенок, по-моему, счастлив.

— Ребенок, может, и счастлив. Хотя в инструкции, чтоб ты знал, написано, что устройство предназначается для развития у дошкольника креативности и фантазии! Я не понимаю, у нашего ребенка проблемы с креативностью? Или с фантазией, если это не одно и то же?

— Ну ладно, что случилось-то?

— Терпение лопнуло. Вот представь: привела ребенка из садика, переоделась, иду на кухню — в туалете сидит зебра.

— Кто?

— Зебра, зебра! Знаешь, лошадь такая в полосочку! Перед — морда и ноги — в коридоре, задняя часть уселась на этот самый… Не понимаю, что смешного! Я стою, размышляю: правду, значит, пишут, что от абсента бывают глюки, только кто бы мог подумать, что они начинаются не сразу, а дня через два-три — пили-то мы его когда?.. А зебра и говорит человеческим голоском: «Мама, давай как будто я зебра, а ты нашла меня на улице и взяла домой! Не беспокойся, я уже умею сидеть на унитазе! Ты рада?» Прикинь!

Дэн слабо попискивал и хватал ртом воздух. Глядя на него, Аня сама начала смеяться.

— Папа! — дверь детской щелкнула, и в коридор вылетело тощее создание серо-зеленого цвета с перепончатыми лапами и клювом на месте носа.

— Это что? — осведомился Дэн.

— Каппа, японский водяной, — ответила Аня. Японский водяной подбежал к Дэну и повис у него на шее, тоненько вереща. — И как это тебе?

— Нормально, — сказал Дэн, игнорируя сарказм в голосе жены. — Я же чувствую, что там внутри Машка… — он ухватил клювастого монстра за бока, тот заверещал громче и начал вырываться. — В кофте шерстяной…

— Вот-вот. Мне надоело, что я даже не вижу, во что она одета, в тапочках или босиком. Надоело находить в кроватке вместо ребенка всякую пакость — то дракона, то Горлума, то метровую куклу Барби, то песчаного червя с планеты Дюна, — (Машка залилась счастливым хохотом), — надоело! Сделай что-нибудь.

— Что?

— Почисти базу образов! Убери хотя бы гадов и червей…

— Нет, нет, нет! Папа, давай оставим песчаного червя! — завопила каппа. — Я буду его не очень часто загружать! Мама, не стирай червя, пожалуйста!

— Ладно, девушки, вы решите этот вопрос между собой, — сказал Дэн, — а мне еще надо к предкам зайти.

— Уходишь от разговора, — сказала Аня.

— Да нет, ну что ты, я все понял.

— Вот расскажи Алле Сергеевне про гадский трансформер, увидишь, что она тебе скажет.

— Не буду.

— Потому что бабушка в обморок упадет, да, папа? — уточнила каппа, переливаясь из зеленого в лиловый цвет и беззвучно щелкая клювом.

Дэн вышел на лестничную клетку и щелкнул переключателем. Дверь не изменилась, только на овальной плашке с номером квартиры появилась маленькая двоечка, которую подрисовал отец. Получилось 28-2.

Дверь открыла мама.

— Привет, заходи. Хоть почаще теперь тебя видим.

— Ходит как к себе домой! — отозвался отец из кабинета. Шутка стала уже привычной.

Обои здесь оставались старые, бежевые с букетами тонко прорисованных злаков: десять лет назад казалось шикарно, сейчас уже не так. В той квартире, где жил Дэн с женой и дочерью, были жидкие обои с радужными волоконцами и эффектом перламутра, которые Аня купила со скидкой и собственноручно, глядя в книжку по ремонту, широкой кистью нанесла на стены. После того как для Ани сбылась хрустальная мечта каждой москвички — чтобы спальня и гостиная были в двух разных комнатах — в новом жилье она устроила прямо-таки невероятную красоту.