Роберт Блох - Крутись-вертись, женопродавец

— Как я и сказал, тебе работать не с Брюсом, но тебе уже сейчас нужно кое-что узнать о типе людей, с которым мы якшаемся. В торговле это первейшей важности умение — определить своего покупателя ровно в ту минуту, когда он заходит в магазин. Взять хотя бы того типчика. Он — покупатель напоказ. Все, в чем он заинтересован — иметь новейшую, красивейшую, самую дорогостоящую женщину в городе. И он, черт возьми, не заботится о том, во сколько это ему обойдется. Он просто идет и берет, а потом еще наживается на перепродаже своих старых моделек — зуб даю. Ты же понимаешь, что, по сути, все эти новые примочки — кутерьма вокруг пустого места, да? Ничего не добавляют ни к производительности модели, ни к получаемому от нее удовольствию. Больше передок, меньше передок — это все можно исправить и на старых выпусках. Но такие клиенты, как тот, желают новье. В этом весь смысл.

— Они все такие, как думаете? — спросил Фил.

— Ну, большинство. Порой с улицы заходят просто зеваки — попялиться. Поэтому мы больше не выставляем раздетые модели. Есть смотровая, но чтоб туда попасть, нужно сперва поговорить с продавцом, а уж тот-то поймет, кто ты да зачем пришел. Желающих пялиться мы отсылаем в паб — ниже по улице.

— А как быть со спортивными моделями?

— Даже не думай. Мы продаем только то, что рассчитано строго на одного владельца. Форсированные модели — это не к нам. — Харриган пожевал губу. — Но и у них есть своя ниша. Покупатель спортивной модели — странная птица. Он тоже красуется, но по-своему. Если речь идет о скоростях и встрясках — его не заткнуть, шуму — до небес. А на деле-то он обычно получает от покупки куда как меньше удовольствия, если сравнивать со старыми толстосумами. Но поднять шум — это он умеет.

Харриган ткнул юнца в грудь.

— Есть еще кое-какие типы, которых тебе тоже следует научиться узнавать, — сказал он. — Настоящие показушники. Ребята настолько богатые, что им только зарубежную модель подавай — голос с акцентом, французский набор настроек… — Он вздохнул. — Но те, что побогаче этих будут — да, есть и такие! — вот где мрак полнейший. Знаешь, за чем они к нам идут? За старыми моделями . Такими, что уже со всех производств сняты. Берут, отваливают за них золотые горы, делают им лицевую подтяжку, подкрашивают… ну а что они потом с ними делают — ей Богу, не знаю. По-моему, это уже какие-то комплексы.

Харриган пожал плечами, давая понять, что закрывает тему, и повел юнца вдоль большой партии в уличном стенде. Вопиющие баннеры трепыхались на растяжках:

Б/У ЖЕНЩИНЫ.

ГАРАНТИЯ ОДНОГО ЭКС-ВЛАДЕЛЬЦА

ВЫ БУДЕТЕ УДОВЛЕТВОРЕНЫ — ИНАЧЕ НИКАК!

— Вот с этих ты и начнешь, — сказал Харриган. — Как думаешь, потянешь?

Юнец окинул стенд озадаченным взглядом. Их тут было под шестьдесят штук разных — каждая прикована к столбу. Очень старые и почти совсем новые, но все — блестят на солнце: глаза и зубы сияют, подновленная краска играет бликами.

Харриган оценивающе провел рукой по бедру брюнетки семьдесят четвертого года выпуска.

— Вот возьми эту цацу, к примеру, — сказал он. — Настоящая конфетка! Ну и что, что в ряду использованных? Как мы говорим клиентам, все, что тут выставляется — совсем как новое, только вам вдобавок ко всему не придется долго разрабатывать ее. Вот… — Он протянул руку и сунул ключ в замок зажигания. — Почему бы тебе самому не попробовать?

Модель замурлыкала, завибрировала.

— Нет-нет, мистер Харриган… не прямо же здесь!

— Ну, оттащи ее в испытательную будку. Мы всегда даем клиенту пробных десять минут… — Харриган покосился на Фила. — Эй, ты весь бледный. В чем дело?

— Ничего. Просто…

— Постой-ка, я думал, у тебя есть опыт с механиком.

— Есть… ну, кое-какой… ну, вы понимаете, я был пацаном, а они…

— Ладно-ладно, не вешай лапши мне на уши. Бьюсь об заклад, ты никогда в жизни не имел дел с моделью. Твой старик тебе вряд ли позволял даже смотреть.

— Но у него была…

— Знаю, что у него было. — Харриган помрачнел. — Робот-горничная, вот и все. Он просто потратил много денег на то, чтобы она выглядела как модель. Значит, никого у тебя, парень не было…

Фил покраснел.

— Думаю, вы правы, мистер Харриган, — признался он. — Мой папа был старомоден, когда дело доходило до определенных вещей. Когда мама умерла, он сам готовил и работал по дому…

— У тебя железные нервы, сынок, раз ты пришел без подготовки просить эту работу.

— Ну, я просто подумал…

— Знаю, что ты подумал. Думал, что зашибешь здесь скорую деньгу. — Харриган грубо схватил его за руку. — И ты можешь. Поверь, парень, ты можешь! Но только если изменишь свое отношение. Черт возьми, можно подумать, что мы чем-то незаконным тут ведаем. Проснись, пацан — двадцать первый век на дворе! Механоэротическая промышленность — одна из самых крупных в стране! Позволь мне сказать тебе кое-что, сынок. Тебе страшно повезло жить в наше время. Историю-то проходил? Хотелось бы тебе родиться сто лет назад, когда на нашу страну падали бомбы? Или, быть может, еще на пару-тройку лет пораньше, когда тут жило сто восемьдесят миллионов человек — то есть, втрое больше, чем сейчас? Подумай сам — сто восемьдесят миллионов ублюдков наводняли города и раскатывали по дорогам в паршивых, отравляющих воздух автомобилях! Старые-добрые деньки — смех, да и только! Тогда даже первые модели не были изобретены! Молодой парень вроде тебя был не в состоянии позволить себе больше, чем одну женщину из плоти и крови — и нужно было вкалывать, аки пёс, всю жизнь, чтобы прокормить ее. Никаких примочек! Никаких новых моделей! Никакого обмена! Я не против живых женщин — сам был женат целых пятьдесят лет, и мы с ней научились друг с другом ладить. Но подумай, какой бы была жизнь, если бы этим все дело и ограничивалось. Подумай, какой бы была жизнь, если бы на такое счастье тебе бы приходилось еще и работать до седьмого пота.