Кейт Лаумер: След памяти [сборник]

Большую часть города покинули давно, сравнительно долго удерживали от натиска воды железобетонные здания в центре — в торговом и правительственном районах. Зато кирпичные дома и одноэтажные фабрики пригородов полностью скрылись под толщей ила. Вдоль новых берегов выросли гигантские тропические леса, вытеснив пшеничные поля умеренной зоны Европы и Северной Америки. Сплошная стена растительности, иногда достигавшая трехсот футов высоты, показывала, как в ночном кошмаре, возвращение конкурирующих видов мезозойской и даже палеозойской эры, и единственным доступным для отрядов Объединенных Наций проходом оказывалась система лагун, образовавшаяся на месте прежних городов. Но даже и они постепенно затягивались илом, а их дно погружалось все глубже.

Керанс помнил бесконечные зеленые сумерки, смыкавшиеся за его отрядом по мере того, как тот медленно перемещался к северу Европы, оставляя один город за другим. Растительность очень быстро закрывала протоки, перебрасываясь с крыши на крышу.

Теперь они оставили еще один город. Несмотря на массивные конструкции зданий центра, в нем сохранились теперь только три главные лагуны, окруженные сетью небольших озер до пятидесяти ярдов в диаметре, и сложная паутина каналов и протоков, в общих чертах повторяющая план улиц города и переходившая по краям в сплошные джунгли. Кое-где эти каналы совсем исчезали, а иногда расширялись, образуя участки чистой воды. Джунгли захватили архипелаг островов и превращались в сплошной зеленый массив в южной части города.

Военная база, где размещались Риггс и его отряд, к которой относилась и пришедшая на буксире и вставшая на якорь биологическая экспериментальная станция, находилась в самой южной из трех лагун и скрывалась под защитой нескольких самых высоких зданий города — тридцати-сорокаэтажных коробок бывших правлений фирм и банков.

Когда они пересекли последнюю лагуну, желтый плавучий барабан базы находился на солнечной стороне, и винты вертолета на ее крыше поднимали волну, на которой покачивался меньший белый корпус биологической станции — она располагалась в двухстах ярдах ниже по берегу и была пришвартована к большому горбатому зданию. Когда-то в нем находился концертный зал.

Керанс взглянул на выступающие над водой лишенные окон белые прямоугольники, напоминавшие ему залитые солнцем улицы Рио и Майами, о которых он в детстве читал в энциклопедии в Кемп Берде. Любопытно, однако, что несмотря на красоту и загадочность лагун затонувших городов, он не чувствовал к ним никогда ни малейшего интереса и не стремился узнавать, в каком именно городе сейчас находится станция.

Доктору Бодкину, бывшему на двадцать пять лет старше Керанса, когда-то довелось пожить в нескольких городах Европы и Америки; теперь он проводил много времени на окраинных водных протоках, разыскивая прежние библиотеки и музеи. Но от них не осталось ничего, кроме его воспоминаний.

Вероятно, именно отсутствие последних делало Керанса равнодушным к виду затонувшей цивилизации. Он родился и вырос в месте, известном под названием Антарктического круга; ныне в этой субтропической по климату зоне максимальная температура достигала восьмидесяти пяти градусов. Южнее он бывал только в экологических экспедициях. Обширные болота и джунгли стали для него лабораторией, а затонувшие улицы и площади — всего лишь ее фундаментом.

Кроме нескольких пожилых людей, вроде Бодкина, никто не помнил нормальной городской жизни, да и во времена детства доктора города представляли собой осажденные крепости, окруженные огромными дамбами и наполненные паникой и отчаянием. Сейчас их странное очарование и красота заключались в безлюдье, в необычном сочетании крайностей архитектуры природы, как в короне, оплетенной дикими орхидеями.

Цепь гигантских геофизических сдвигов, преобразивших климат Земли, началась лет шестьдесят или семьдесят назад. Серия мощных продолжительных солнечных бурь, вызванных внезапной активностью Солнца, привела к необычайному расширению поясов Ван Аллена и тем самым, удалив верхние слои ионосферы, ослабила на них действие земного тяготения. Эти слои рассеялись в космосе, уменьшив земной защитный барьер против жесткой солнечной радиации; кроме того, температура начала постоянно расти, нагретые слои атмосферы поднимались очень высоко вверх, в ионосферу, и цикл повторился.

По всей земле среднегодовая температура росла ежегодно на несколько градусов. Большая часть тропиков вскоре стала необитаемой; население, спасаясь от небывалой жары в сто тридцать — сто сорок градусов, устремилось на север и на юг. Умеренные зоны стали тропическими, Европа и Северная Америка изнемогали от зноя. Под руководством Организации Объединенных Наций началось заселение Антарктиды и северных районов Канады и России.