Николай Бойков - Залив белого призрака

— А мне наплевать, что там Фрейд с Юнгом… Аналитики — тоже психи. Ты разве не псих, док? А может, у меня такие эмоции в прошлом, что я это волосом помню?

— Какой волос? Вы лысый уже, капитан.

— А на руках? Они меня всегда загодя об опасности предупреждают, когда мурашки по коже и волосы дыбом… Со мной столько раз это было, доктор, как к вам в кабинет на медкомиссию за подписью. Подпишите?..

Мы с Колюнчиком вяло гребём и ухмыляемся. Но Славка не даёт нам отвлечься, будто читает наши мысли. Все правильно, он — командир, ему надо командовать:

— На вёслах! Весело вам? Читать надо. Когда полетят люди к звёздам, ими будут управлять по радиотелефону. Улыбка не поможет — все в масках и скафандрах будут. Все команды на одном языке — англо-русско-немецком… Немного возьмут турецких… Ненужные слова — выбросят.

— Как это? Зачем?

— Чтобы правила не учить и ошибок в диктанте не делать — молоко или малако? Как пишется?

— Тогда вообще ручек и чернил не будет, — Колюнчик выпучил глаза для убедительности, — тогда телефон запоминать будет, сразу печатать на печатной машинке без ошибок, как автомат строчит: та-та-та… Двойки некому ставить будет! Козы отдельно, а молоко отдельно.

— А журнал судовой писать надо? Или можно без судового журнала? Молчишь? То-то же. Коз и коров вообще не будет — кто их в ракету пустит? Где им сена набрать на весь полёт? Легче эти слова забыть, а новые придумать. — Славка даже вспотел, так трудно далась ему эта речь. Он, казалось, и сам поверил, продолжая, — например — масложир, мукомол… Корабль и ракета — одно и то же.

— А мухомор тогда что обозначает — мух или грибы? Мухи в космосе нужны будут, командир?

— На мухах учатся людей лечить, учительница в школе говорила. Они быстро умирают, потому что.

— А на том, что долго живёт, не лечат?

— Быстро умирает, значит, быстро живёт, — вмешалась Женька. — Ящерица — быстрая, хвост у неё «есть — нет, есть — нет».

— А краб, если его за клешню поймать, клешню сбросит и убежит.

— А как ему без клешни?

— А у него запасная есть. И панцирь запасной бывает.

— А змея может шкуру менять — заплетётся между деревьями и из старой шкуры вылезет.

— Новая шкура — понятно, а клешня с панцирем?

— Новые вырастают, как листики на дереве, — ответил за всех и всем Колька. — Или где-то лежат в рюкзаке, как парашют у лётчика.

— А медицинская сумка есть у него, с таблетками?

Все смотрели на командира-брата-капитана-сэра, но он произнёс неожиданное:

— В Космосе лекарства не нужны. Космонавтам всё внутри меняют на электрические приборы с лампочками: сердце было с кулачок, а будет как горошина, мышцы были как шары, а будут струночки, сам был ростом как отец, а будет как кузнечик…

— Правда? Слава, а зачем?

— Чтобы в кабине поместиться и в полёте не болеть.

— Ты где это читал?

— Я сам придумал. Как в подводной лодке — все ростом 150 см, тоненькие, чтобы в люк проскакивать.

— Ага, подводникам, чтобы зубы не болели под водой, меняют зубы на железные! Сама видела. Каку нашего папки, когда песни поёт, скажи, брат.

— А водолазу надевают шлем на голову, чтобы он не видел акул и не мог испугаться…

— Водолазы ничего не бояться, потому что их сразу в скафандры упаковывают…

— Если нужно водолаза заменить, его, как косточку из вишни, вынули и…

Стоп! Опять доктор достает меня вопросом: — вы опять вспомнил слово «вишня». Когда это было? — Легче проснуться, чем ответить.

Но память не отпускает так сразу, я медленно просыпаюсь, я медленно выхожу из своего детства, пытаясь досмотреть и дослушать… Опять проваливаюсь, как подводная лодка в бездну…

— Командир, — говорит Колюнчик, — я вот подумал: если у меня всегда за диктант двойка, так может это не потому вовсе, что я ваших правил не знаю, а потому, что я очень талантливый? У меня слух музыкальный! Как у барабанщика! В Космосе нужны барабанщики?

— Не понял, поясни!

— Ты мне три раза диктовать будешь, а я три раза слово «кузнечик» слышать и писать буду по-разному, потому что я слышу как музыку: куз-не-и-чик… кузни-и-чик, кузне-е-е-а-чек, кузне-чааак…

— Так ты, пиву-у-н? Или певе-еец? Или ты пивец? Запива-ала ты, Колюнчик?

— Во мне душа! Душа поёт. Так бабуля говорит. Поэтому я для всех Колюнчик. Я в подводники не пойду — там тесно. И в космонавты не пойду — там петь нельзя…

Случилось. Картинка пропала. Море, Колюнчик с друзьями и солнце с костром — всё погасло. Сон мой из памяти вынули, как косточку из вишни. Стоп! Я опять это слово вспомнил. Вишня! Когда это было? Вирус завёлся? Лечиться надо? Всё сделалось так, как Славка говорил — наплодили народа, не хватило еды, полетели в космос… Называть и записывать стали по номерам, даже буквы пришлось использовать, поскольку цифр не хватило… Назовите ваш межпланетный код… А дополнительный номер генетической проверки? По порядку номеров… Мозг вынули, а флэшку космонавта вставили… Там не может быть слова «вишня», — говорит психоаналитик. У него всё по номерам: номер пациента, номер болезни, номер лекарства от всех расстройств! Пурген какой-то.