Виктор Сапарин - Забытый Полдень

— Я не понимаю, — горячо заговорил Сергей. — Раньше были доноры, которые жертвовали кровь для спасения других. Наука ушла вперёд, и заменитель крови изготовляется искусственно. Сегодня Козырев отдал часть своей жизни Ансельмо. И люди согласились с этим! Ведь всем отлично известно, что у Козырева сердечная болезнь. Состояние его, может быть, даже более безнадёжное, чем было у Ансельмо. Он проводит в санатории две недели каждого месяца. Но разве это выход? Где серьёзная, настоящая забота о Козыреве? Как об Ансельмо! Неужели нельзя было избавить Козырева от такого тяжёлого испытания?

Савостьянов задумывается.

— Как об Ансельмо… А вы знаете, в чём заключалась ошибка с Ансельмо? — спрашивает он.

Сергей удивлён. Ему казалось, что с Ансельмо всё обошлось исключительно удачно.

— Там была ошибка?

— Да. — Савостьянов говорит твёрдо. Глаза его смотрят прямо в глаза Сергея. — Козырев хотел выиграть время, чтобы найти способ исцеления Ансельмо. И он прописал Ансельмо абсолютный покой. Ансельмо сказали: не двигайся, не волнуйся, не думай ни о чём. Ему определили жизнь без всяких стимулов. И сердце его ослабело! В этом и заключалась ошибка. Будь у Ансельмо цель в жизни, какая-то определённая задача, посильная для него, — я убеждён: он прожил бы ещё год без операции.

Очевидно, удивление не сходило с лица Сергея.

— Вы сомневаетесь? — спросил Савостьянов и продолжал: — Что такое жизнь? — Савостьянов положил руку на плечо Сергея. — Для кибернетической машины — постепенное изнашивание её частей. Биологическая жизнь — обмен, питание клеток… А жизнь человека? — Савостьянов отнял руку, сжал пальцы в кулак. — Всё её богатое содержание! Прежде всего человеку нужно счастье работы. И у него должна быть цель! Такая цель, что ради неё можно рисковать или даже жертвовать жизнью… Козырев потому и занялся новыми областями хирургии, связанными с деятельностью сердца, что хотел смягчить участь больных, считающихся, подобно ему, безнадёжными. В этом для него смысл жизни, главный её стимул. Продлить Козыреву жизнь — пусть даже в биологическом смысле — можно, только не выключая его из жизни общечеловеческой. Вот почему я высказался за то, чтобы он участвовал в сегодняшней операции. Конечно, я наблюдал с помощью приборов за Козыревым во время операции не менее пристально, чем он за состоянием Ансельмо. И роботы дежурили, чтобы сразу прийти на помощь Козыреву, прежде чем кто-либо из людей успел бы перешагнуть порог операционной.

Открытия свалились на Сергея одно за другим. Оказывается, Козырев для Савостьянова своего рода Ансельмо. И Савостьянов борется за жизнь Козырева своим методом.

— А риск всё-таки оставался? — тихо спросил Сергей.

— Оставался, — признал Савостьянов. — Но, — он пожал плечами, — что ж поделаешь. Другого выхода, в сущности, ведь и не было. Козырев, как вы сами понимаете, знал, что он больше других может сделать для спасения Ансельмо. Представляете, с каким сознанием жил бы он, если бы операция без его участия окончилась неудачно. Вы могли бы со спокойной совестью обречь человека на это?

— А если бы операция прошла неудачно при его участии?

— Сегодня многое было поставлено на карту, — сказал Савостьянов. Он на минуту задумался. Сергей заметил, что рука его чуть вздрагивает. Да, сегодня, кажется, многим пришлось поволноваться. — Но я не жалуюсь на жизнь. И, между прочим, продолжительность жизни людей на нашей планете увеличивается от года к году. Десятки различных и всем известных факторов способствуют этому. Вы не найдёте среди них только одного — ничегонеделанья.

— Мы не машины… Словом, я не обещаю вам жизнь без забот. Ну, что, вы не раздумали работать в Службе здоровья?

— Нет, — твёрдо ответил Сергей. — Мне начинает нравиться.

«Хорошо машинам, — вспомнил он, — Нет, людям интереснее…»

Виктор САПАРИН, главный редактор журнала «Вокруг Света», давно работает в жанре научной фантастики. Он автор ряба книг. Несколько лет назад вышли его книги «Новая планета» и «Удивительное путешествие». Им написаны рассказы, объединённые в сборник «Однорогая жирафа». Сейчас он работает над новой книгой. Небольшой отрывок из неё мы печатаем.

Голубая планета решительно и спокойно вошла в круг иллюминатора. Дом! Родная планета!

«Что знает о ней Лоо, густолохматый, с большой грудной клеткой, широкими ступнями с перепонками между пальцев?» — подумал Коробов.