Игорь Дубов - Куси, Савка, куси!

– Ах, ты ж! – изумился Федор, привычно подергивая зажатую в руке плеть. – Попался, пес!

Он резко замахнулся, и взгляд его, скользнувший за плетью, ухватил стоящую сбоку Наталью, которая, широко раскрыв глаза, смотрела на него почти в упор.

– Кня-жна… – удивленно протянул стольник, круто разворачиваясь всем корпусом, – и какая-то мысль заставила его нахмурить брови.

– Федка! – встревоженно сказал Бакай. – Ты чево?

– Пойдешь со мной! – не обращая внимания на брата, приказал Федор.

Наталья вжалась в стену, с ужасом прижимая кулачки к груди.

– Ну! Живо!

Он схватил ее за руку, грубо рванул к себе. Наталья вскрикнула.

– Куды ж тепере? – нервно спросил Бакай.

– Эй! – позвал Свирь, незаметно перемещаясь в удобную позицию. – А со мной-то как?

Бакай, уже отпиравший дверь, обернулся и смотрел, не понимая. Но до Федора дошло. Лицо его покрылось пятнами, выдвинувшаяся вперед челюсть обнажила желтые клыки. Правой рукой Федор потянул из ножен палаш.

– Убью! – взревел он.

И в этот момент Свирь наконец прыгнул, выбрасывая ноги в май-гере, стараясь не зацепиться за низкий потолок. Он забыл про горб и поэтому тоже упал, больно ударившись плечом о ларь под лавкой. И не видел, как сзади, из светлицы, выскочил еще один и, размахивая топором, бросился к нему. Однако Малыш, не отвлекавший его до сих пор, успел дать картинку. Кажется, это был как раз тот рябой, который пытался влезть в окно. Выкатываясь из-под удара, Свирь сбил его ногами.

Модуль биоохраны оторвался от груди и теперь мешал ему, болтаясь на гайтане. Свирь механически шлепнул его на место.

– Беги ко мне вниз! – крикнул он Наталье, уже не видя ее.

Он ударил слабее, чем надо. Нападавшие, кряхтя, поднимались на ноги. Они еще не поняли, что происходит, но, не сговариваясь, старались взять Свиря в кольцо, отрезать от стены, к которой он мог прижаться спиной. Все трое были вооружены, а у Бакая, кроме топора, оказался еще и нож. И теперь, зловеще сверкая сталью, они приближались к нему, неповоротливо разворачиваясь в боевой порядок, хищно приседая на Пружинящих ногах. Свирь ждал.

– Мы пропали, Савка, – вдруг отчетливо и тихо произнесла Наталья. – То наша смерть.

Время растягивалось, замирая в удивительно долгих секундах, и движения приближающихся к Свирю стали удивительно тягучими, как в замедленной съемке – словно раздвигали они не воздух, а густое желе.

– Ну что, зайчата, – весело позвал Свирь, – може, еще хотите?

– А-а-а, – хрипло сказал Федор, замахиваясь палашом.

Ожидание кончилось. Остановившееся время лопнуло с хрустальным звоном, засыпав осколками пол.

Рябой еще не упал после маваши, а Свирь уже прошел с красивыми, отточенными ой-дзуки и ушира-гере между двух застывших в ступоре фигур, и, отработав серию, сгруппировался у стены. Впрочем, все было кончено. На этот раз он бил сильнее. Нападавшие мешками лежали на полу, и лишь то, что Свирь не был парализован Малышом, показывало верный расчет силы ударов.

А снизу торопливо поднимался кто-то еще, снова пели тетивы, и, бешено проворачивая в голове все картинки, Свирь метнулся к Наталье. Она не была в обмороке, как он боялся, а продолжала стоять, прислонившись спиной к стене, там, где ее бросил Федор. Губы Натальи шевелились. Она молилась. Свирь за руку выволок ее из горенки, протащил задней лестницей, на которой чудом никого не оказалось, и, впихнув в свою каморку, бросился отрывать лавку от стены.

Костлявая только похлопала его по плечу и пока не лезла с поцелуями. Но нрав у нее был непостоянный – это Свирю уже довелось узнать.

– Господи Исусе Христе! Спаситель наш… Помилуй и сохрани! Очисти грехи мои… За что караешь, Господи?! По великой милости Твоя – спаси меня! Господи!!! На тебя бо уповахом…

Свирь оторвал и заклинил лавку между дверью и противоположной стеной, с трудом подкатил к дверям кадку и обернулся. Наталья стояла на коленях перед иконой в углу. И волна счастья от того, что он будет видеть ее еще и еще, радостно взмыла в нем, обдав изнутри жаром. Забыв о своем горбе и жиденько выращенной бороденке, Свирь ободряюще подмигнул ей. Потом, отбросив сукно с лежащего под отодранной лавкой темпоратора, он рывком выудил один костюм.

– На! Вздевай!

Из сеней доносился топот ног, слышались крики, кто-то на бегу ткнулся в его дверь и, не задерживаясь, побежал дальше. Темпоратор набирал мощность. Поставленный на экстремальный режим, он отсасывал электричество даже из воздуха, начисто выбирая батареи, но все равно медленно, медленно!