Юрий Мерлянов - Владыки кошмаров

- Понятно, мужчина выдохся, мужчине нужно подкрепиться, - и начала вставать, - тебе чего взять?

Я улыбнулся:

- Всего и побольше, - и этот жор оставался единственным непонятным происходящим со мной процессом. Хотя, если прикинуть, сколько влезает в женщин при беременности, что ж, может, так все и должно быть, тварь-то во мне сидит не маленькая. А с другой стороны, если не бредить, то вполне разумно предположить, что организм претерпевает какие-то изменения, и просто требует дополнительной энергии и материала. Кто его знает, и хотя опасность в происходящем отрицать было нельзя, мало ли что, но особых страха и опасений я уже не испытывал. Будет, как будет, и пусть тело получит все, что требует.

А через некоторое время мы уже непринужденно беседовали, поглощая принесенное ею угощение - целых две корзины салатов, выпечки, фруктов, несколько кувшинов какого-то пойла, по заверениям девушки довольно ценного, и две плошки неизвестной мне вязкой дряни, которую полагалось намазывать перед употреблением на что-то еще. В общем, самое то для откровений после бурного, жаркого и продолжительного секса, так что к разговору располагало все. И как-то само собой так получилось, что стал вдаваться в совсем не нужные для нее детали, описывал лес, свое путешествие, встречу с Китой, хотя никогда особо не отличался тягой к подобному. Всегда было проще кивнуть, сказать, что все в порядке, и игнорировать дальнейшие приставания. Но теперь все шло несколько иначе.

- И что там было? - она заинтересованно уставилась на меня, прекратив даже жевать.

- Сам не знаю, весь пол покрыт стеклянной гладью, почти зеркало, если бы сверху доставал свет.

- И все, никаких алтарей или чего-нибудь подобного?

- Абсолютно ничего, голая стеклянная масса, а по бокам лишь уходящие вверх спекшиеся стены, - помотал головой, - а что?

- Да была одна идея, - скривилась Айса, - думали, там в свое время местные жрецы занимались запрещенной магией, вот и могли остаться какие-то следы.

- Не думаю, там глубина такая, что никаких веревок не хватит, на один подъем тратили бы по полдня, да и на что там смотреть?

- Ну, ты же для чего-то туда спускался, и без веревок, - она лукаво посмотрела на меня, гм, поймала.

- Ладно, начистоту, - я откинулся на подушку, наконец ощущая, что желудок таки полон и черная дыра где-то внутри меня успокоилась, - помнишь моего питомца?

- То чудовище? - поежилась девушка.

- Именно, в той пропасти жило еще одно, за ним, собственно, и отправлялся.

- То есть как так, жило? Ты убил его? И откуда знал, что оно там? Или ты не за этим туда шел? - по мере озвучивания каждого вопроса речь девушки слегка замедлялась, а потом она выдала и последний, - оно сейчас здесь?

Я кивнул:

- Здесь, - и тут же добавил, - жуткая тварь, должен признать, чуть концы не отдал, пока возился с ней.

Пауза.

- И, где, здесь? - черт, походу, зря я об этом заговорил, нужно было молчать.

- Ты уверена, что стоит об этом? - посмотрел на нее с улыбкой.

- Если честно, то нет, - покачала Айса головой, - они тебя полностью слушаются?

- Шагу ступить не могут, - заверил ее, - иди лучше ко мне.

А обняв и прижав к себе девушку покрепче, закрыл глаза. К чему все эти разговоры, метание мыслей с языка и прочая ненужная болтовня, когда достаточно всего лишь вот так быть рядом друг с другом, и все сразу же становится неважно. Мир будто наполняется спокойствием и упоением тишиной, уютом и близостью с родной душой. Казалось бы, как банально, и как много это дает. Айса, словно прочтя мои мысли, безоговорочно поддержала молчаливое течение времени, не нарушив его ни единым звуком и лишь слегка посапывая, а потом и вовсе заснула. Меня же одолевал настоящий сонм мыслей, цепляющихся за сознание, будто клещи, настырно требуя внимания и безоговорочной сосредоточенности именно на них. Даже озадачило слегка подобное состояние, тело, вроде, уже и спит, а сознание продолжает работать, словно во сне.

И это совсем не было похоже на мой обычный ночной отдых, опять, что ли, очередные изменения, и чего от них ждать? Новая тварь внутри довольно ворочалась, суча своими кошмарными лапами и словно елозя по основе брюхом, обустраивается, видать. Значит, все идет как нужно, я ее ощущал так же четко и ясно, как и Белого, когда он находился там. Каждую лапу, каждый изгиб жуткого тела, любое движение отдавалось в сознании, являя ирреальную картину кошмарного монстра, невесть как уместившегося где-то внутри меня.

Затем пришли мысли о прошлом, об оставшихся в ином мире родных, знакомых, и я с ужасом вдруг осознал, что меня это не так уж и волнует, по крайней мере, не так, как раньше. Не скучал по семье, за отцом и матерью, почти не было печали о погибшей Татьяне, словно и не со мной это все происходило. Сознание скользило по картинам памяти и не находило отклика, будто перед ним вставало чужое или малозначимое, хотя как такое могло быть, если все это - моя жизнь. И если даже она осталась где-то там, далеко, в неизвестности, ничто не могло отменить ее значимости. Или могло?