Йен Макдональд - Вишну в кошачьем цирке

— И что же, Лакшми? — Были ли причиной память и пламенная надежда, или легкая контузия от удара о мрамор, или же удивительные достижения нанотехнологий, но неужели эта незнакомка становилась похожей на Лакшми?

— Мы должны положить конец этой эпохе. Возобновить цикл. Закрыть йотирлингамы.

— Это невозможно.

— Все дело в математике. Математика, повелевающая этой вселенной, отличается от той, что правит вашей; именно поэтому я могу существовать в виде информационной схемы, запечатленной в пространстве-времени. Потому что здешняя логика это позволяет. А там, откуда я пришла, — нет. Две разные логики. Но, если бы мы сумели просунуть между ними двумя третью логику, чуждую обеим, чтобы ни та, ни другая не смогли ни распознать, ни взаимодействовать с нею, тогда мы надежно заперли бы ворота между мирами.

— У тебя есть ключ.

— У нас тут полно времени для игр. Социальные игры, языковые, игры воображения, математические и логические игры. Я могу запереть замок с этой стороны.

— Но тебе нужен кто-то, чтобы повернуть ключ с моей стороны. Тебе нужен я.

— Да, Виш.

— Я буду отрезан навеки. От тебя, от мамы, от отца.

— И от Шива. Он тоже тут. Он одним из первых загрузил своего бодхисофта через йотирлингам в Варанаси. Ты будешь отрезан от всех. Всех, кроме Сарасвати.

— Сарасвати мертва! — прорычал я. Верующие подняли взгляды. Садху успокаивали их. — А будет ли этот шаг последним? Принесет ли это снова Золотой век?

— Это будет зависеть от тебя, Виш.

Я думал о деревнях, столь гостеприимно встречавших меня, и изумлявших, и благословлявших, и поивших водой во время моих странствий, я вспоминал простые радости, которые извлекал из своих деловых похождений: честные планы, и работа, и удовлетворение. Индия — прежняя Индия, неумирающая Индия — это ее деревни. Сарасвати понимала это, хотя эта истина сгубила ее.

— Это все-таки лучше, чем валяться в пыльном старом храме. — Кали, Повелительница Возрождения, лизнула меня своим красным языком. Быть может, я еще смогу стать героем своей собственной жизни. Вишну, Хранитель. Его десятой и последней аватарой был Катки. Белый Конь, который в конце Калиюги станет биться в последнем бою. Кали, Калки.

— Я могу дать тебе математику. Человек твоего ума сможет запомнить это. Но тебе понадобится вот это.

Женщина подняла руку и пригоршней зачерпнула воздух. Она плеснула им в мою сторону, и воздух превратился в щепотку красного порошка. На лету облачко вскипело и забурлило и, сгустившись, приняло форму красной точки, тилака, у меня на лбу.

— Что бы ты ни делал, не подключай его к дэва-сети, — сказата Лакшми. — А теперь мне надо идти. Не хочу злоупотреблять пребыванием в чужом теле. Прощай, Виш. Мы больше никогда не встретимся, ни в каком из миров. Но все-таки мы пусть и недолго, но были по-настоящему женаты. — На мгновение я подумал, что женщина поцелует меня, потом она легонько дернулась и выпрямила шею, словно разминая затекшую мышцу, и я понял, что Лакшми исчезла. Женщина вновь сотворила намасте.

— Маленький Господь Вишну, — прошептала она, — защити нас.

Я оторвался от мраморного пола. Я отряхнул прах темной богини и пошел к выходу из храма, жмурясь от лучей настоящего солнца. Я знал, куда идти, чтобы сделать то, что я должен был сделать. Варанаси, город Шивы, место великого йотирлингама. Как добыть средства к существованию, если у меня нет ничего, кроме дхоти, обернутого вокруг чресл? Тут я уловил внезапное движение: вдоль оконного карниза на первом этаже одной из множества лавок, теснившихся возле храма, кот крался по водопроводной трубе, подбираясь к птичке. И тут же мелькнула мысль, заставившая меня рассмеяться.

Итак, вот оно, вот оно, наконец-то! Потрясающий трюк, грандиозный финал представления «Великолепного Божественного Кошачьего цирка Вишну». Хождение по проволоке. Вы нигде и никогда не видели ничего подобного, если, конечно, не бывали в неком храме Кали… Смотрите, вот это две проволоки. А это наша звезда. Да, белый Катки наконец-то получает шанс блеснуть. Вот он поднимается на подиум и… Барабанная дробь. Ну, барабанную дробь вам придется изображать самим.

Калки! Катки, прекрасный белоснежный Калки, твой выход!

И вот он идет, осторожно скользя то одной лапой, то другой по двум проволокам, шевеля хвостом, чтобы удержать равновесие, весь дрожа от мышечного напряжения. Давай, Калки… Пройди по проволоке. Что за кот! И финальный соскок на дальний подиум, и я подхватываю его, прижимаю к груди и требую аплодисментов! Аплодисменты моим замечательным котам! Я опускаю Катки на песок, и остальные кошки присоединяются к нему и вновь начинают свой бесконечный бег внутри веревочного круга — круговерть мохнатых спин и хвостов. Матсья, Курма, Нарасимха и Вараха; Вамана, Парашурама и Рама; Кришна, Будда и последний по счету, но не по значимости, Катки.