— Серьезный вопрос. — Наш водитель нажал на гудок, проезжая мимо строгой процессии. — Как может правильный поступок что-либо значить для вас, когда все, что вы делаете, может быть аннулировано, и все, что вы аннулируете, может быть сделано снова? Вы — звенья в цепи знаков, зачем вам мораль? — Лишь теперь я начал понимать природу ИИ, начиная с загадки Тикка-Тикка, Пули, Бадшанти и Нина, обитающих все вместе и имеющих общий код внутри моей пластиковой звездочки. — Не похоже, что вы можете кому-нибудь навредить.
— Значит, поступать правильно — это воздерживаться от причинения боли, так?
— Я считаю, что правильный поступок начинается с этого.
— Те мужчины причиняют боль самим себе, чтобы выразить свое горе от неправильного поступка; пусть даже и поступка их духовных предков. Делая это, они верят, что сами становятся более добродетельными. Возьмем хотя бы пресловутых индийских садху [17] Садху — в индуизме аскеты, давшие обеты отшельничества и странничества.
, которые терпят самые ужасающие лишения, чтобы достичь духовной безупречности.
— Духовная безупречность — не обязательно нравственность, — возразил я, подхватывая нить рассуждений мистера Хана. — Они сделали этот выбор ради самих себя. И совсем иное, если они решат сделать это ради других.
— Даже если это означает, что эти другие могут стать лучше, чем они?
— Это им решать.
Мы промчались мимо задрапированной зеленым имитации гроба мученика.
— Какова тогда природа наших взаимоотношений с тобой? А твоих матери и отца?
Моя матушка, мой папа-джи. Два года спустя после этого разговора, почти день в день, как подсказывает моя безупречная память, когда я был девятилетним мальчуганом в теле четырехлетнего, а Сарасвати — гибкой как кошка энергичной семилеткой, мать и отец развелись, очень спокойно, очень мирно. Они обрушили на нас эту новость, сидя на разных концах большого дивана в гостиной, и делийский смог мерцал под полуденным солнцем, будто шафрановое покрывало. По комнате порхал весь набор ИИ, обеспечивая поддержку на случай слез, или вспышек гнева, или чего-нибудь еще, с чем родителям будет не справиться. Я помню, как краешком чувств заподозрил присутствие мистера Хана. Для мусульман развод — дело простое. Три слова, и готово.
— Мы должны вам кое-что сказать, мои дорогие, — начала матушка. — Я и ваш папа. Уже некоторое время между нами дела идут не очень хорошо, и вот мы решили, что будет лучше для всех, если мы разведемся.
— Но это не значит, что я перестану быть вашим папой, — быстро вставил толстяк Тушар. — Ничего не изменится, вы даже не заметите. Вы по-прежнему будете жить здесь, Шив останется со мной.
Шив. Я не забыл его — не мог забыть, — но он ускользнул у меня из виду. Он был дальше, чем кузен, я думал о нем реже, чем о тех далеких детях кузенов моих родителей, которых вообще никогда не считал за родню. Я не знал, как у него дела в школе, кто его друзья, каким спортом он занимается. Меня не волновало, как он живет, как стремится за своими мечтами в этом великом круговороте жизней и событий. Он ушел от меня.
Мы храбро кивнули и подрожали губами, изображая правильную степень сдерживаемых эмоций, и советники-ИИ попрятались обратно в свои кластерные коды. Гораздо позже, в комнате, где мы обитали вдвоем, будучи еще младенцами, и которая служила теперь убежищем нам обоим, Сарасвати спросила меня:
— Что теперь с нами будет?
— Не думаю, что мы вообще что-нибудь заметим, — сказал я. — Я так даже рад, что они могут перестать заниматься этим мерзким, отвратительным сексом.
Ах! Четыре маленькие буквы. Секс-секс-секс, джаггернаут [18] Джаггернаут (или колесница Джаггернаута) используется для обозначения неумолимо надвигающейся, грозной, неостановимой силы, идущей напролом, несмотря ни на какие препятствия.
, нависающий над нашим детством. Детский страх перед наготой — вдвойне волнующий в нашем благопристойном обществе — притупился и превратился в нечто не вполне понятное. О, я знал, что как называется и где находится, поскольку, конечно же, мы с Сарасвати играли в доктора в нашем логове: она задирала свою маечку и стягивала трусики, а я выслушивал, осматривал и осторожно трогал. Мы знали, что эти взрослые штучки не для взрослых глаз. Матушка пришла бы в ужас и созвала целые полчища электронных консультантов, узнай она про наши игры, но я задолго до этого склонил ИИ к лжесвидетельству. Загляни мама-джи в контрольный монитор, и увидела бы, как мы смотрим по сети мультфильмы — компьютерная графика, мой личный маленький «Город и деревня», идущий специально для нее. Детские сексуальные игры; в них играют все. Прыгая в бассейне, подставляясь воздушным струям в спа-салоне на крыше, предполагая нечто в завихрениях искусственных волн вокруг наших интимных мест, когда Дели задыхался в охристой пыли-смоге после неудачного сезона дождей. И когда мы играли в лошадки и Сарасвати скакала на мне верхом, будто рани-воительница Лакшми-баи [19] Лакшми-баи — национальная героиня Индии, рани (княгиня) княжества Джханси, одна из руководителей восстания сипаев (1857–1859).
, в давлении ее бедер было нечто иное, кроме простого стремления удержаться, пока я галопировал по коврам. Я знал, что это такое, я был совсем сбит с толку неспособностью моего тела реагировать так, как должно реагировать тело двенадцатилетнего. Моя похоть, возможно, и соответствовала возрасту двенадцати лет, но телу-то было шесть. Даже чистота и невинность мисс Мукудан утратили свой ореол, едва я начал замечать, как шевелятся ее груди, когда она склоняется ко мне, или видеть очертания ее зада — скромно укутанного в сари, но никакая маскировка не спасала от здорового любопытства мальчиков-брахманов, когда она поворачивалась к гибкой электронной доске.
Читать дальше