Йен Макдональд - Слеза

— Ты же знаешь, они любят тебя.

— Знаю. И понимаю. Но ведь это еще не все. Неужели ты думаешь, что этого достаточно? Если так, то ты просто дурак. И что все в тебе нашли, если ты не понимаешь? Это ведь… в чем смысл этого?

«Ни в чем, — подумал Быстрый Человек. — И во всем. Пойми же ты, сидящий в этом своем желто-зеленом костюме и смешном птичьем шлеме, в этой вселенной ровно столько смысла, сколько необходимо».

— Знаешь, — произнес он вслух, — как бы тебе ни было тяжело, но им куда сложнее. Все, кого они любили, состарятся и умрут, не успеют они и глазом моргнуть. И они не смогут ни поддержать, ни помочь. Они заточены здесь. Да, думаю, их участь куда более печальна.

— Ага, — вздохнул Эмоа. — Что-то стало прохладно.

— Вот и пойдем. — Быстрый Человек поднялся и протянул свою серебряную руку. Эмоа принял ее. Под звездным куполом неба они вместе отправились к шлюзу, возвращаясь в мир цилиндр, возвращаясь домой.

Он стоял под аркой старого моста Йемежея, перекинувшегося через мертвый канал. Ядовитые ветра неслись мимо него, завывая в руинах фарфоровых домов. В черных небесах тускло сверкали молнии. Канал казался рассеченной веной, лишившейся всей крови, и даже веками падавший туда мусор успел давно исчезнуть. Его разрушал кислотный ветер и ржавчина, погребали под собой отложения шлака. Лагуна превратилась в сухое, покрытое соляной коркой блюдце, над которым дрожало раскаленное марево. В естественном свете она бы сияла ослепительным блеском, но ни единый лучик солнца не мог прорваться сквозь плотную завесу туч. Усиленное зрение Оги позволяло ему разглядеть торчащую выщербленным зубом звонницу на другом краю лагуны.

На Огу обрушился кипящий, кислотный дождь, когда он вышел из-под защиты моста и зашагал прочь от опаленного пейзажа, направляясь к причалу Этьай. Нити, составлявшие его тело, тут же отреагировали на опасность и перестроились, но не раньше, чем Огу опалило болью. Да, чувствуй ее. Это наказание. Так надо.

Дома стояли без крыш и без полов; гнилые обломки почерневших фарфоровых зубов, ставшие такими еще восемьсот лет тому назад. Вот улица Пьяного Цыпленка. Здесь Кентлай Единый, бывало, сидел на солнцепеке и ожидал, пока соседи или гости города придут, чтобы воспользоваться его даром. А вот тут жил Дилмайс, злой, подлый мальчишка, ловивший птиц и выщипывавший перья из их крыльев, чтобы они не смогли улететь и спастись от его истязаний. Он был нахальным и толстым. Неподалеку обитала мисс Суприс, вдова моряка. Она пекла печенье и пирожные, а также была плакальщицей на похоронах и проводила ритуал проводов в море. Все они теперь мертвы. Давно погибли вместе со всем городом и миром.

Все это казалось какой-то не смешной шуткой, Ктарисфай вдруг превратился в сцену для поучительного спектакля о судьбе блудного сына, беглеца. Предателя. Воспоминания нестерпимо жгли, точно свежие раны. И город, и вся планета лежали в руинах. Здесь не было больше моря. Только бескрайние поля отравленной соли. Этого просто не могло быть. Вот тут раньше был его дом. Злой ветер еще не до конца успел стереть резную фигурку осьминога над дверью. Ога прикоснулся к ней рукой. Поверхность была горячей; обжигающе горячей, как и все в этом городе, пропеченном инфракрасным свечением, пробивающимся сквозь тучи парникового эффекта. Своими скрытыми под панцирем пальцами он поглаживал фигурку, словно то был священный образок, шепот прошлого, запечатанный в камне. Если бы окружающий мир допускал возможность слез, Ога заплакал бы при виде этого каменного, почти источенного коррозией осьминога. Здесь был коридор, туда отходила небольшая гостиная, чьи стены изгибались словно у некого причудливого, керамического музыкального инструмента. Лестница, верхние этажи и всякая органика исчезли еще несколько веков назад, но странник все еще мог различить очертания спальных ниш наверху разрушающихся стен. Что пережили те, кто увидел конец света, когда летнее небо почернело от чада сгорающей нефти? Медленная и мучительная смерть. Год за годом средняя годовая температура все возрастала, и вскоре генетически видоизмененный планктон, который должен был поглощать отходы нефтяного производства Тей, начал погибать, выбрасывая в океан собственные углеродные соединения.

Ветер проносился над мертвым городом, стремясь к просторам иссохшего океана. Силой мысли Ога призвал корабль. Тучи разорвало мерцание ионных двигателей возвращающегося судна. Над стерильной поверхностью лагуны прокатилась ударная волна. Челнок выскользнул из облаков и развернулся простыней нанонитей, напомнив Ога одного из древних ангелов Базиенди, кружащих на самом краю урагана. Корабль забил крыльями, зависая над колокольней, а потом устремился туда, где стоял его хозяин.