Грег Кокс: Планета обезьян. Война

Взметнувшийся высоко в небо гигантский огненный шар заставил его задуматься, остался ли кто-нибудь в живых по обе стороны стены… и стояла ли стена на своем месте. Вместе с детьми он стоял и не отрываясь смотрел на вздымавшиеся к небу дым и языки пламени.

Потом они услышали грохот.

Отвернувшись от дыма, Морис увидел приливную волну снега и льда, потревоженную взрывом, которая неслась вниз, прямо на них, откуда-то с вершины за пределами линии деревьев. Смертоносная лавина грозила стереть его и детей с лица земли, если они немедленно не уберутся с ее пути.

«Надо что-то сделать. Немедленно!»

На раздумья оставалось всего несколько мгновений. Его взгляд остановился на взметнувшихся к небу соснах, окружавших их. Он глубоко вдохнул, наполняя воздухом свой вместительный горловой мешок, и заорал во всю мощь своих легких. Не подавая больше никаких знаков, Морис, посадив Нову на спину, бросился к ближайшему дереву. Инстинкт и разум заставили остальных детей последовать его примеру, и обезьяны стали карабкаться на деревья, так быстро, как это умеют только обезьяны.

Но успеют ли они залезть на самый верх?

Внизу, у подножья горы, Цезарь с остальными обезьянами тоже влезли на деревья. Они вскарабкались высоко и быстро, насколько смогли, стараясь подняться над лавиной до того, как она похоронит их живьем.

Шансы были равны. Цезарь еще продолжал взбираться вверх по сосне, когда по ним ударил передний край лавины, несший вниз по склону весь зимний запас снега и груды камней. Прибывающий снег преследовал Цезаря и остальных обезьян до самых верхушек деревьев – некуда больше было карабкаться. А чудовищная лавина продолжала двигаться вниз, к горящим останкам лагеря, сваливая тонны снега в пылающий ад. И никак не хотела остановиться. Она пронеслась по широкой замерзшей равнине, накрыв собой армию с севера. Машины, техника, бегущие врассыпную солдаты – все исчезло под неумолимо продвигающейся вперед лавиной.

«Природа в любую минуту сотрет нас с лица земли», – сказал когда-то Полковник.

«Но иногда мы ей помогаем», – подумал Цезарь.

Поднимающийся снег начал подбираться к нему, и шимпанзе изо всех сил вцепился в верхушку дерева. Холодная белая взвесь лезла ему в лицо, заставляя крепко закрывать глаза. Нескончаемый грохот лавины гремел в ушах, а вожак обезьян самым примитивным образом боролся с накрывающим его льдом и холодом. Лавина всей своей силой старалась сорвать его, но Цезарь, обхватив руками и ногами ствол дерева, отказывался подчиняться.

«Обезьяны должны сидеть на деревьях, – думал он. –  Именно для этого они предназначены».

На какое-то мгновение он вспомнил, как в первый раз взобрался на дерево. Это было в тот восхитительный день – наверное, целая жизнь прошла с тех пор, – когда Уилл и Каролина в первый раз взяли его в лес и спустили с поводка, и он лазил… лазил… лазил… так высоко, насколько хватало сил. Иногда Цезарю казалось, что его жизнь началась в тот самый день, высоко на вершинах деревьев, и ничего не было над ним, кроме неба.

Логично будет, если он так же и умрет.

Лавина била по нему, как конец света. Казалось, это будет продолжаться вечно, но вдруг, почти так же внезапно, как пришла, снежная волна ослабла, рев и грохот катаклизма сменились оглушительным молчанием. Почти не веря тому, что опасность миновала, Цезарь осторожно открыл глаза.

Матовая белая пелена закрывала мир и все, что в нем было, как будто Цезарь плавал в безбрежном облаке, но только не на небесах, как придумали для себя люди. На мгновение ему показалось, что выжил только он один. Потом дымка начала рассеиваться, очищая воздух, и Цезарь увидел ужасающие последствия лавины.

Исчезло всё – лагерь, вражеская армия… Всё.

Весь каньон был похоронен под горой девственно-белого снега, который спускался вниз, и никаких признаков вооруженных сил севера не было видно. Цезарь внимательно осмотрел снежную равнину, пытаясь заметить кого-нибудь из выживших солдат или машину, но перед ним, насколько хватало глаз, простиралась только бесконечная белизна.

Казалось, что ни Полковника, ни его врагов никогда здесь не было.

Вокруг него раздались радостное уханье и веселый лай, и он с облегчением увидел бесчисленное множество обезьян, припавших к стволам деревьев, прямо над самым гребнем снежной горы. Шимпанзе, гориллы, орангутанги и бонобо… они все восторженно смотрели на своего вожака, который спас их еще раз. Хор обезьяньих голосов восславил Цезаря, становясь все громче и жизнерадостней. Сверху, с гор, донеслись другие голоса, извещая о том, что Морис и дети тоже выжили. Похороненные под снегом склоны откликались на триумф обезьян.