Отто Мюльберг - Где-то в Конце Времен. Кинороман

Сам Пит доучился-таки до астрофизика, и теперь разговаривает со светилами науки на их языке. Он пока отказался от новых форм, потому что Машке оно не дано, а астрофизик он обалденный и безо всяких примочек. Энергеты утверждают, что мимо их дома пролетать – одно удовольствие, запах плова, шашлыка, расстегаев и плюшек пробивает на полтора световых года, делая путешествие любого разумного света гораздо приятнее.

Я разобрался в транстайминге. Это обычная пересадка духовной матрицы на новый носитель, потому что старый отдал концы где-то в далеком прошлом. Матрицу копировал из своего измерения Левиафан, конвертировал в цифру и скармливал Молоху для реинкарнации покойного. Увы, но в прошлом, по причине присутствия Баала, Левиафан не столь хорош, поэтому воскресить всех и каждого у нас пока не получится, но мы будем стараться.

С Баалом тоже все относительно выяснилось. Скорее всего, он один из паразитов духовного пространства, как-то пролезший в наш мир и отожравшийся на его беззащитных обитателях до почти титанических размеров. Но покинув родное измерение, он потерял мобильность и оказался прикованным к планете, на чем мой папэ наконец-то его и уделал.

Сильно выросшая за это время Полина, соблазненная моей мамой, впахивает по трое суток в неделю на Марсе координатором и гребет квоты лопатой. Местная детвора ее обожает, потому что моя Полли – это сплошной материнский инстинкт. Я долго думал, почему я так на нее залип, а потом взял, да и спросил Молоха. Выяснилось, что папэ специально задал ему в свое время задачку подыскать мне идеально совместимую по всем биоритмам пару, и тот, как всегда, справился с поставленной задачей. Я на них, если задуматься, за это не в обиде. Тем более, что у нее задержка.

Все прекрасно, только Инга фон Бадендорф так и не прилетела повидать папэ.

– Ничего не может закончиться хорошо для баалитов, Вилли, ты же знаешь. Нам недоступны небеса, потому что мы слишком злопамятны и слишком глупы, вечно путаем прощение с равнодушием.

Папэ сидит в одиночестве у моего памятника в центре Ингенбурга, города-призрака для троих, и перед ним стоит старинный, уже чуть тронутый зеленью времени медный телескоп, направленный в сторону Марса.

– Особенно для адептов. Потому что эти лица хорошенько запомнил Баал, мечтая перед смертью отомстить сполна за наше предательство.

Папэ небрит и трезв, он не сводит глаз с Красной Планеты, откуда взлетела в бесконечные небеса женщина-птица.

– Мы все платим свою цену. Мы – последнее поколение Homo Sapiens, и Адам Ришон нашими трудами оказался Человеком Милосердным, что дает нам немного душевного покоя в Конце Времен.

Папины руки сцеплены в замок, рот сводит, но глаза – сухие. Ему не жаль себя.

– Махатма Ганди, бывший шпион, прохвост и предатель, в ашраме заставил свою жену-брахманку чистить общественный туалет, а когда она отказалась – изгнал ее. Потому что если ты начинаешь строить новый мир, то всегда приходится начинать с самого себя. Иначе ничего не выйдет, кроме очередной лжи, а ты так и останешься шпионом, прохвостом и предателем. Поэтому я не мог позволить Инге не отправить тебя в интернатуру.

Папа знает, что Она никогда не простит и уже никогда не прилетит. Потому что в своем нежелании его видеть Инга фон Бадендорф взошла на один корабль с влюбленным в нее адептом Шином и улетела к границам пространства.

– Илай сидит в своем храме и просто ждет, когда последний из неминуемо уходящего в прошлое рода людского придет к нему за советом, кем ему стать. Тогда и сам Илай наконец-то сможет уйти в небытие с последним из людей. Это очень высокая цена, Вилли, стать бесполезным. Но Илай всегда был готов ее заплатить.

У ног папы стоит бутылка моего гвоздодера, уже совсем выветрившаяся, он просто забыл про нее.

– Шин и его мальчики – воины. Они ничего никогда не умели, кроме как жертвовать собой. Цель любого настоящего солдата – умереть на поле боя, защищая то, что за твоей спиной. Баалу даже не пришлось мстить, потому что для Шина больше не осталось ни боев, ни смерти, и он полетел за край Вселенной, лишь бы ее отыскать, но вот найдет ли?

Сколько папэ уже сидит на этой площади и на этом стуле? Неделю? Месяц? Год?

– Мне досталось выбирать между любовью всей моей жизни и человечеством, которое я никогда не любил. Чудовищный выбор, но я и сам – чудовище, потому что сделал его, потеряв навсегда самого себя. Я плачу свою цену, хотя умирать всегда больно, даже если знаешь, что воскреснешь.