Отто Мюльберг - Где-то в Конце Времен. Кинороман

Бруня стала мамой в пятый раз. Куда мне девать еще шесть наглых усатых морд – ума не приложу.

У модов новое веяние. С тех пор, как Левиафан освоил сохранение персональной матрицы человека в духовном пространстве, в моду вошла стопроцентная обратимая кибернетизация. Побудь пару десятков лет Левиафаном, так сказать. Слияние с титаном получается настолько мощное, что ребятам, вернувшимся в базовое тело, потом приходится долго держать себя в руках, чтобы не допускать вокруг себя рефракции пространства, и заново привыкать носить одежду.

А вот Спирит оказался рисковым парнем. Он пошел впервые сдавать тест на гуманность и лихо прошел его. В тот же день первым из людей бедовый айтишник примерил на свою духовную матрицу полностью энергетическую форму. Уверен, что тут явно не обошлось без протекции его лучшего кореша – Молоха. Спирит слетал своим ходом в тестовом порядке на Юпитер, вернулся обратно, отбэкапился в старое тело, сказал: «Вауч! Круто!» и снова ушел в энергета, помчавшись наблюдать воочию свои любимые процессы. За ним потянулись остальные, сделав холодное космическое пространство местом обитания миллионов миролюбивых и юморных живых облаков.

Вторым, кстати, неожиданно стал адепт Илай. У хвостатого, оказывается, была детская мечта потрогать звезду руками. Куда он летал – не знаю, но пропадал долго. Сейчас снова спит в своем дворце-храме, пугает стремительно редеющее поголовье геймеров, трескает мучное и налегает на гондванское молоко. Единственное, что изменилось – жрицы. Илай окончательно порвал с мирскими забавами и разогнал всех своих поклонниц. Я просил как-то дать мне адресок тех четверых, но Илай, как всегда, зажал.

Эрика Фальк в который раз исчезла с радаров, и найти ее мне так и не удалось. Даст бог – еще свидимся, не вечность же она будет бегать от своей собственной жизни, которая, так-то, почти вся существует только в ее воспоминаниях.

Лева Флям женился! Все как надо, на приличной девушке, дочери своего рава. Праздновали в Иерусалиме, гуляли всю неделю, за которую перебили Эверест посуды и стоптали, танцуя, по паре башмаков. Оказалось, что Лева прекрасно играет на фортепиано и имеет большую, шумную многодетную семью, с которой он и остался в Обетованной по каким-то связанным с Концом Времен очень важным иудейским делам. Его мама научила Полли делать фаршированную рыбу, а мне шепнула ненароком, что детей обязательно должно быть много. Я обещал очень постараться.

Никто бросил бомжевать и построил себе бамбуковый шалаш. Чем это лучше ночевок в гамаке на улице – ума не приложу. Зуб он так себе и не вставил, тукан упоротый, зато обожает толкать лекции только что откинувшимся полным симбионтам. Те развешивают уши и так залипают, что порой воздух искрит и потрескивает от духовных прорывов. Специальным указом Левиафана за нравоучения Молоху Никто разрешено носить шафрановую кашью, но тот не носит, ибо «просветленную жопу в кашью не замотаешь».

Когда стало ясно, что космодесантникам из сил сдерживания больше на Земле делать нечего, адепт Шин начал готовить какую-то экспедицию в новом корабле Левиафана, позволяющем людям Первого поколения в базовой форме выдерживать изменения физических законов других миров. Адепты сроду неугомонны. С ним отправляются все его легионеры, которым, увы, тест на гуманизм и через миллион лет не пройти. По этой причине Первое поколение не может стать ни энергетами, ни симбионтами, зато получает в качестве компенсации эти самые корабли, которые собирается использовать по максимуму. Левиафан обещал нам всем за ними зырить одним глазком.

О Маше Верещагиной написано с десяток книг. Феномен Регрессии из Третьего поколения в Первое занял почетное место во всех обучающих программах Молоха, а его носительница стала чем-то вроде суперзвезды. Но когда после обследования всеми возможными докторами зверски депрессующая от такого внимания Машенция прибыла на удаленный астероид к месту своей принудительной адаптации, у самого трапа ее ждал букет снежно-белых хризантем. Букет ждал не один, естественно, а вместе с недавно сменившим постоянную прописку Питером Бруком и кулечком какой-то вкуснятины. Машка опять плакала, но теперь уже точно от радости, а умный влюбленный в эту дурочку Пит теребил ее волосы и говорил, что тут ему нравится, дом он уже обустроил, а на столе стоит бутылка, и постель ждет Неразлучников. И это – главное, потому что все остальное пройдет довольно скоро.