Фредерик Пол - Походка пьяницы. Чума питонов

Чандлер молча воспринял эту информацию и протянул владельцу магазина свой список. Джон Си даже не взглянул на него.

— Зайдите примерно через час, — сказал он.

— Через час у меня тоже не будет денег.

— О, с этим все в порядке. Я запишу на счет Коицки.

— Я не совсем понимаю. А что, если бы я пришел и набрал товаров на тысячу долларов — вы тоже записали бы на его счет?

— Конечно, — ответил Си спокойно. — Вы имеете в виду для себя? И что бы вы с ними стали делать?

— Ну… — Чандлер затянулся сигаретой, — я мог бы…

— Нет, не смогли бы. И не стоит пробовать, поверьте мне, — сказал Си очень серьезно. — Чего не стоит, так это пытаться обмануть исполников.

— Да, вот еще интересный вопрос: кто такие исполники?

Си покачал головой:

— Извините, но я не знаю вас, Чандлер.

— Значит, вы боитесь даже ответить на вопрос?

— Именно так, черт возьми. Вероятно, никто не будет против, если я скажу вам… но вероятности недостаточно.

— Откуда же я узнаю, что делать дальше? — раздраженно поинтересовался Чандлер. — Заберу все эти детали, отвезу в Триплер и соберу генератор — а что дальше?

— Потом Коицка свяжется с вами, — ответил Си не без сочувствия. — Играйте по правилам, Чандлер, — это лучшее, что я могу вам посоветовать. — Он сделал паузу. — Коицка не самый худший из них, — сказал он, потом добавил: — Хотя и не самый лучший. Просто делайте то, ч го он вам велел. И продолжайте делать до тех пор, пока не получите новых указаний. Вот и все. Больше мне нечего вам посоветовать. Будет ли удовлетворен Коицка — это другой вопрос.

В чужом городе практически нечего делать без денег. Проживание в бывшем военном госпитале было бесплатным, так же как и проезд на автобусе, и за радиодетали платить не пришлось. Но карманы летней военной формы, которую выдали Чандлеру в Трипдере, были пусты, он не мог даже купить кофе или сходить в парикмахерскую. Он бродил по улицам Гонолулу и ждал, когда пройдет час.

В Триллере доктор осмотрел и аккуратно обработал его шрам на лбу; потом Чандлер поел, вымылся; получил новую одежду. Триплер представлял собой нечто вроде самостоятельного делового центра: главное здание в десять этажей соединялось с остальными постройками крытыми переходами, по которым ходили тысячи мужчин и женщин. Перед тем, как сесть в автобус, идущий в Гонолулу, Чандлер заговаривал со многими из них, но не получил никаких сведений.

Гонолулу не сильно пострадал от исполников. По сравнению с разрушенными крупными городами ему невероятно повезло — так казалось Чандлеру. Бесцельно бродя но Кинг-стрит, проходя мимо рыбных рынков, Чандлер думал, что примерно так выглядел любой портовый город перед теми страшными рождественскими событиями, когда планета стала одержимой. В корзинах лениво шевелились крабы, большие розовые рыбы лежали на льду, ожидая когда их купят, запах жаркого исходил от десятка ресторанов.

Изменились только люди. Большинство носило такую же, как у него, военную форму без знаков различия. Очевидно, эти люди находились на службе у исполников. Остальные — их оказалось удивительно мало — судя по обрывкам разговоров, прибыли из других стран, в основном из России. Но и русские и американцы, те, кто носил армейскую форму, и те, кто ходил в гавайских рубашках, — все пребывали в каком-то напряжении. Никто не смеялся.

Чандлер посмотрел на часы за дверью ресторана: оставалось убить еще полчаса. Он развернулся и пошел в сторону холмов. И тут он увидел то, что так преобразило лица жителей Гонолулу.

Это был открытый сквер — вероятно, здесь когда-то располагался военный мемориал — ив центре его находился огороженный участок, где как будто отдыхали люди. Чандлера необычайно удивило, что так много жителей решили вздремнуть на голом асфальте. Он подошел поближе и увидел, что они не отдыхают. Не только увидел, но и услышал, и даже почувствовал запах крови и разлагающейся плоти.

Эти мужчины и женщины не спали. Некоторые из уже умерли, другие лежали без сознания, все имели тяжелые увечья. Мостовая была залита их кровью. Никто них уже не мог кричать, но многие стонали, и некоторые тяжело дышали, как при диабетической коме. Прохожие поспешно обходили металлическую ограду; если они проявляли интерес, то лишь к Чандлеру, но не к тем несчастным. Он понял, что это зрелище стало привычным, на него стараются не обращать внимания. Чандлер повернулся и побежал, чувствуя, что его сейчас вырвет.

Он находился еще под впечатлением увиденного, когда вернулся в магазин радиодеталей.