Фредерик Пол - Походка пьяницы. Чума питонов

Конечно, это же можно было сказать почти о каждом в эти годы. Город, где жил Чандлер, не являлся исключением.

Чандлер попал на скамью подсудимых не столько из-за того, что он сделал, сколько из-за места, где это произошло.

Каждый житель знал, что демоны никогда не трогали предприятия, связанные с медициной и сельским хозяйством.

Адвокат Чандлера напомнил ему о том же перед началом суда.

— Если бы это случилось не на заводе Мак Келви, а где-нибудь в другом месте, тогда все было бы в порядке. Но здесь, как вам известно, никогда не бывает чрезвычайных происшествий. К сожалению, для вас, неспециалистов, адвокат — это нечто в стиле Перри Мейсона, не так ли? Вы думаете, мы похожи на волшебников. На самом деле я могу только представить ваши доводы (какими бы они ни были) в наилучшем свете. Но в данный момент я могу сказать только одно: вам нечем оправдаться.

В тот момент защитник старался быть честным, даже пытался найти что-нибудь, что смогло бы убедить его самого в невиновности подзащитного. Хотя, представляясь, он прямо предупредил, что надежды на помилование нет.

Чандлер заявил, что ему незачем было насиловать девушку. Он был вдовцом в течение года, но…

— Минутку, — перебил адвокат. — Послушайте, вы не можете просто заявить о том, что были одержимы, но как насчет старого доброго умопомешательства?

Чандлер взглянул на него с недоумением, и защитник пояснил. Разве не могло случиться так, что подзащитный сознательно, подсознательно, бессознательно (назовите это как хотите) пытался отомстить за убийство своей жены?

— Нет, — сказал Чандлер, — конечно, нет! — Но затем замолчал и задумался.

В конце концов, он никогда до этого не был одержим, и на самом деле сохранял определенный скептицизм по отношению к "одержимости". Она казалась ему удобным способом совершать любые противозаконные вещи. Так продолжалось до того момента, когда он увидел Пегги Флершем, входящую в лабораторию с подносом грибковых культур, и с изумлением обнаружил, что его руки наносят ей удар гаечным ключом и разрывают в клочья ее брюки в нелепых ярких цветочках. Может, его случай иной? Вдруг, это не та одержимость, которая способна поражать каждого?

Может, у него, действительно, не все дома?

Марго, его жена, была безжалостно изрублена на куски, и он видел как его друг Джек Саутер покидал их дом. И хотя ему показалось, что пятна на одежде Джека подозрительно похожи на кровь, он оказался абсолютно не готов к тому, что обнаружил в разгромленной комнате. Ему понадобилось какое-то время, чтобы опознать Марго в кусках мяса, разбросанных по всему полу.

— Нет, — сказал Чандлер адвокату, — конечно, я был потрясен. Хуже всего было следующей ночью, когда раздался стук в дверь. Я открыл, и на пороге стоял Джек. Он пришел просить прощения. Я, ну… я покончил с этим. Говорю Вам, я был одержим, и это все.

— А я говорю вам, что защита не сможет воспрепятствовать вашей казни, — заявил адвокат. — И это тоже все.

В последнее время пятерых или шестерых преступников наказали за симуляцию одержимости. Чандлеру был знаком этот ритуал. В какой-то мере он даже мог это понять. В течение последних двух лет мир распался окончательно. Настоящий враг был вне досягаемости. А в это время любой гражданин мог внезапно вернуться в первобытное состояние, но, будучи пойманным, вдруг опять стать самим собой, испуганным и изнуренным. Необходимо было найти способ нанесения ответного удара. Но враг оставался невидимым. "Симулянты" служили просто козлами отпущения, наказать больше было некого.

Когда-то каждый в мире занимался своим делом, прекрасно осознавая, что может совершить ошибку, но все-таки утешал себя мыслью, что эта ошибка будет его собственной. Но в один прекрасный день у людей отняли это утешение, и любой человек в любом месте мог вдруг обнаружить, что он творит зло, кому-то подвластен помимо своей воли и не может остановиться.

Демоны? Марсиане? Никто не знал, кем были те, кто вторгался в людские тела: существами из другого мира или джиннами из бутылки. Люди знали только то, что они беспомощны перед этой силой. Чандлер поднялся, пнул ногой пакет из-под сандвичей и грязно выругался.

Он начал постепенно выходить из состояния шока, который охватил его вначале. "Придурок", — сказал он сам себе. У него не было определенной причины ругать себя, но, как и всему миру, ему требовался козел отпущения: почему бы этим козлом не назначить себя самого? "Придурок, — повторил он, — ты же знаешь, что они собираются тебя шлепнуть".