Фредерик Пол - Походка пьяницы. Чума питонов

«А если предположить, что Мастер Карл был прав?» — неожиданно сказал себе Конут.

Эта мысль поразила его. Она пришла внезапно, и если ее причиной были дорожные размышления, то он начисто забыл об этом.

Прав? Но в чем?

По трансляции объявили следующую остановку. Конут в задумчивости поднялся с места. Прав?

Он сомневался, что Мастер Карл действительно хотел убить Эста Кира. Но факты свидетельствовали именно об этом. Полиция обнаружила на топоре отпечатки его пальцев.

Итак, предположим, что Мастер Карл действительно вооружился, чтобы пробить старику череп. Невозможно! Но если он поступил так… И если Карл не просто впал в ненормальный старческий гнев…

Тогда, сказал себе Конут, выходя из лифта у подножия опоры Моста и оглядывая знакомый университетский городок, тогда у Карла имелась на это причина. Возможно, Эст Кир заслуживал смерти.

Войти в комнату было все равно что погрузиться в море. Свет сине-зеленых ламп отражался от сине-зеленых стен. Одну стену покрывала паутина синих и зеленых линий, изображающих волны, из ящиков, стоящих вдоль решетки в полу, поднимались вьющиеся бледные растения, похожие на бурые водоросли подводных лесов.

Морские мотивы не были изыском дизайнеров, комната была такой потому, что именно эти цвета и формы нравились Эсту Киру. Это была его любимая комната. Не кабинет с дубовыми панелями и коллекцией древнего оружия на стенах и даже не личная гостиная, где он иногда принимал членов факультета. Эта комната была предназначена для очень узкого круга лиц.

Четверо из них, сейчас присутствовали здесь. Очень толстый мужчина неуклюже повернулся и проговорил:

— Когда? — затем: — Вы хотите, чтобы собрались мы все? — и еще добавил: — Это работа Джилсона.

Эст Кир улыбнулся, и, спустя секунду, в разговор вступил его телохранитель.

— Нет, я не могу. В самом деле. Вам это доставляет больше удовольствия, чем мне.

Женщина в нелепом молодежном наряде раскрыла тонкогубый рот и громко хихикнула. В это время раздался стук в дверь.

Джилсон, телохранитель, открыл ее и обнаружил там тощую безмолвную экономку Эста Кира в сопровождении Конута.

Сидящий в бирюзовом кресле Эст Кир поднял руку. Джилсон взял Конута за локоть и ввел в комнату, экономка скрылась за дверью.

— Mac-тер Ко-нут, — проговорил Эст Кир. — Я ждал те-бя.

Старуха в ярком платье захохотала без видимых причин, телохранитель улыбнулся, развеселился и толстяк.

Несмотря на все эти странности, Конут с любопытством оглядывал комнату, в которой раньше не бывал. Здесь было прохладно, температура поддерживалась гораздо ниже той, к которой привык Конут. Откуда-то доносилось размытое бренчание музыки, такой тихой, что нельзя было разобрать мотив. И эти люди — какие-то странные.

Он не обратил внимания на Джилсона, убийцу Карла, которого запомнил на процессе. Толстяк подмигнул ему.

— Сен-на-тор Дейн, — представил Эст Кир. — И мисс Мей Кербс.

Мисс Мей Кербс засмеялась, остальные молчали. Она качнулась к Конуту с видом девочки-подростка, попавшей на первую вечеринку.

— Мы говорили о вас, — сказала она неожиданно резким голосом, и Конут был потрясен, поняв, что это не подросток. Она внезапно напомнила ему ту женщину из Южной Америки, которую он встретил в Полевой Экспедиции: черты лица были немного другими, но манеры те же. В сущности, трудно судить о чертах лица, если это череп, покрытый гримом. Ей было лет пятьдесят, нет, семьдесят пять, нет, она старше — старше, чем он мог себе представить, эта старуха, одетая, как юная девушка.

Конут был до крайности удивлен этой метаморфозой. Он не мог оторвать глаз от женщины. Они говорили о нем? Чем он их заинтересовал?

— Мы знали, что ты придешь сюда, парень, — сказал убийца-Джилсон доброжелательно. — Ведь ты думаешь, что мы убили этого ребенка.

— Ребенка?

— Мастера Карла, — пояснил Джилсон.

«У них была причина», — проговорил внутренний голос: Конута. Странно, но он сказал это в запинающейся манере Джилсона.

— Но са-ди-тесь, Mac-тер Ко-нут, — жестом Эст Кир показал ему место.

Женщина любезно взбила на диване подушки цвета бирюзы и морской волны на диване.

— Я не хочу сидеть!

— И все же, пожалуйста, сядьте, — отливающее голубизной лицо Эста Кира выражало лишь любезность.

Толстяк засопел.

— Очень плохо, юнец. Мы не хотели больше его дурачить! Я имею в виду, зачем нам лишнее беспокойство? С ним были одни проблемы. Каждый год, — радостно пояснил он, — мы получаем около полудюжины людей, которые сами осложняют себе жизнь. Большинство — как ты, некоторые — как он. Он поднял шум, обнаружив засекреченные материалы. Однако, — сурово сказал толстяк, покачивая жирным пальцем, — имелась причина, чтобы их засекретить.