Кир Булычев: Гуси-лебеди

На Земле, на высокогорном космодроме Каракорум, в двух километрах от карантинного сектора возвышается одинокий, забытый и покинутый всеми корабль. Это совсем неплохой, почти новый звездолет класса «Оптима», который совершил всего одно путешествие, причем путешествие удачное, принесшее Земле множество разнообразных интереснейших открытий и находок.

Казалось бы, звездолету еще летать и летать. Но он стоит холодный и недвижимый под ярким небом, и никто не подходит к нему ближе чем на двести метров.

О тайне его космонавты предпочитают не рассказывать, и мне удалось узнать ее совершенно случайно — я оказался соседом по даче геолога Питера, молчаливого, замкнутого человека, от которого всегда пахнет одеколоном и нашатырным спиртом. Питер и открыл мне тайну покинутого корабля…

Питер называл их лебедями. Правда, он вкладывал в это слово столько ненависти, что понятно было — никакие они не лебеди, дрянь птицы, и только. Когда лебеди пролетали утром над долиной — длинные трехметровые шеи с непомерно большими клювами, черные перепончатые крылья и серые чешуйчатые ноги, убирающиеся в складчатый живот, как шасси, — Питер подходил к окну и бессильно грозил им кулаком.

Они с Игорем пробовали их стрелять, но на труп сбитого лебедя слеталась сразу такая стая, что приходилось все бросать и отступать под защиту стен дома.

Третий месяц геологи сидели на этой планетке. Их сбросили на разведракете вместе с домом и запасом продуктов на полгода. Корабль ушел дальше, обследовать другие планеты этой системы. Когда осматривали планету с воздуха, лебедей не заметили и не знали, что они могут стать основным препятствием к исследованию нового мира.

Питер ненавидел их не столько за хищный и злой нрав, не столько за быстроту полета и силу когтей, сколько за то, что они срывали все планы. Планета оставалась такой же неисследованной, как и в первый день. Невозможно же передвигаться только в вездеходе, боясь высунуть нос наружу.

В то утро они отъехали от дома километров на пять, а потом полчаса просидели закупоренными в вездеходе, потому что пара любопытных лебедей кружила низко над машиной, будто поджидала, когда же появится дичь поменьше размером, чем вездеход.

Наконец, когда терпение Питера уже совсем было лопнуло, лебеди взмыли вверх и растворились в низких облаках.

— Вроде миновало, — сказал Игорь. — Пошли?

— Пошли. Проверь пистолет.

Они вышли наружу, стараясь держаться в нескольких шагах от вездехода, так, чтобы успеть нырнуть в него в случае опасности. Они даже старались тюкать молотками как можно тише.

Питер завернул за выступ скалы и склонился над интересным обнажением, когда услышал характерный шелест крыльев. Он резко обернулся и прижался спиной к скале, доставая пистолет. Но над ним никого не было.

И тут в наушниках раздался крик Игоря:

— Питер!

— Что с тобой?

Питер уже бежал в сторону товарища.

Он не успел. Над скалой поднимался, быстро, как черная молния, лебедь, который держал в когтях Игоря.

Питер поднял пистолет. Надо как следует прицелиться, чтобы не попасть в человека…

— Не стреляй, Питер! — крикнул Игорь. — Скафандр выдержит. А то разобьюсь о скалы.

Питер опустил оружие. Игорь был прав. Лебедь поднялся уже метров на сто. Он повернулся и взял курс на север. К нему присоединились, вынырнув из-за облаков, еще три лебедя. Они описывали круги, будто дивясь, какая сказочная добыча попалась в лапы их товарищу.

— Как бы он не бросил, как орел черепаху, — подумал вслух Питер.

Игорь услыхал.

— Надеюсь, нет, — сказал он. — Но чертовски неудобно.

— Держись, Игорек, держись, друг, — сказал Питер, заводя вездеход.

Он пытался проглотить комок, застрявший в горле. Вездеход взревел, протестуя против лихорадочных движений Питера, подпрыгнул на месте и рванулся через каменные россыпи к северу, где вставало восьмое сиреневое солнце планеты.

Хуже всего, что дорога была совсем неизвестна. Никогда еще геологи не отходили так далеко от базы. Вездеход, расшвыривая гравий и разрывая корни сухих кустов, спускался все ниже в долину.

— Игорь! Игорь! Как ты?

— Жив еще, — ответил Игорь. — Мы спускаемся к невысокой гряде. В ней вижу несколько пещер. Наверно, это их гнезда.

Вездеход затормозил перед белой, будто молочной, мутной речкой, протекающей меж вязких, топких берегов. Кисельная жижа не выдерживала машину. Пришлось взять правее в поисках более удобного места для переправы.