Кир Булычев: Гуси-лебеди

Геологи как можно быстрей зашагали вниз, к лесу.

Лебедь сделал круг над ними, но нападать не стал, а полетел по направлению к пещерам. Еще через две минуты он вернулся в сопровождении целой стаи. Геологи побежали. Игорь прихрамывал, и бежать ему было трудно. Лебеди круг за кругом снижались, высматривая людей среди столбов дыма, подымавшихся из подземных печек.

Питер нагнулся и поднял с земли похожую на пирог вулканическую бомбу и запустил ею в самого смелого лебедя. «Пирог» угодил в него, лебедь заквакал и исчез в столбе дыма, поднявшегося над маленьким кратером.

Еще рывок, и люди скрылись под тенью деревьев.

— Передохни, — сказал Питер. — Они сюда не сунутся.

Но, как будто услышав его, двое лебедей опустились на землю и пешим ходом бросились в атаку. Питер выстрелил в упор, и один из лебедей упал. Игорь сорвал с ветки яблоко и разбил его о голову второго лебедя. Яблоко залепило лебедю глаза.

— Видишь, там погуще, — сказал Питер, — спрячемся.

Следующие пятнадцать минут они прятались среди густых яблоневых ветвей, перебегая к следующей куще, как только лебеди теряли их из виду. Наконец лес кончился, и внизу открылась река — белая вода среди топких берегов.

— Тут придется совсем туго, — задумчиво произнес Игорь.

— Она неглубокая, — сказал Питер. — Вон там, левее, место, где я перебирался на вездеходе.

Они подождали под последним деревом, пока лебеди поднялись повыше, и побежали к реке. Топкий кисельный берег хватал за ноги, молочная вода сбивала с ног. Геологи вышли в тень противоположного берега и остановились по колено в сером киселе.

Наступали сумерки.

— Вот мы почти и дома, — сказал Питер. — Осталось три патрона.

— И воздуха на полчаса, — добавил Игорь, взглянув на прибор.

— В темноте легче скрыться.

— Но темноты нам не дождаться.

— А почему они не нападают? — спросил Игорь. — Смотри, вертятся в высоте и не спускаются.

— Дай-ка я попробую пройти дальше, — сказал Питер.

Не успел он сделать и трех шагов по твердой земле, как сразу десяток лебедей кинулись на него. Питер быстро отступил в грязь. Лебеди взмыли вверх. Питер еще раза два повторил маневр, и каждый раз с одинаковым успехом. Ему в голову пришла спасительная идея. Он нагнулся, зачерпнул перчаткой кисельной грязи и, выйдя на сухое место, сунул грязь под нос первому из бросившихся на него лебедей. Догадка оказалась правильной. Лебедь, не долетев метра до протянутой вверх ладони, резко взмыл вверх и умчался в небо, будто ему предложили откушать соляной кислоты.

— Обмажься грязью! — крикнул Питер Игорю. — Они ее не выносят.

Дальнейший путь прошел без всяких приключений. Когда закрылась дверь шлюза, воздуха в скафандрах оставалось еще на пять минут.

Питер задраил дверь и отвинтил шлем.

— Вот, — начал он. — Мы и наш… — И тут же лихорадочными движениями стал всовывать голову обратно в шлем.

— Что с тобой? — спросил Игорь.

— Не снимай шлема! Я, кажется, понимаю лебедей… Подключи запасной баллон. У тебя стрелка на нуле.

— Грязь? — догадался Игорь.

— Она самая. Боже мой, более отвратительного запаха мне не приходилось встречать!..

Большую часть оставшихся до прилета корабля трех месяцев геологи провели в скафандрах. Они бы их совсем не снимали, но иногда приходилось — хотя бы для того, чтобы поесть. На третий день закончились все запасы одеколона и нашатырного спирта, который неплохо отбивал гнуснейший запах кисельного берега.

Приспособиться к запаху было совершенно невозможно. Игорь потерял восемь килограммов веса и полюбил фразу, приписываемую Амундсену. «К холоду привыкнуть нельзя, — повторял он, — можно научиться терпеть его».

Автомат-планер спустился на планету в условленный срок. Геологи в последний раз промыли карболкой образцы пород и те немногие необходимые вещи, что они решили взять. И все равно на борт корабля они поднимались с внутренней дрожью.

Радостная улыбка штурмана, который встретил их у люка, тут же сменилась брезгливой гримасой.

— Ребята, — сказал он, — вы что же…

И тут же раздался голос подошедшего капитана:

— Немедленно в карантин!

Но было поздно. Корабль спасти не удалось. Так он и стоит в нескольких стах метрах за карантинным сектором космодрома Каракорум. По расчетам ученых, запах выветрится через восемьдесят лет.