Андрей Геращенко - Пронзая время

Дьяк испуганно перекрестился.

Высокая стена была неприступна, имела по углам четыре башни. В воротной была церковь Петра и Павла. Перед стеной темнел ров. Целый хорошо укреплённый город — такой бы нам не взять, но в крепости нас ждали казаки и их голова Фёдор Сукнин. Брали хитростью — переоделись в голь перекатную: богомольцев-плотников и стали проситься в церковь — грехи замолить да свечки поставить.

— Впустите их! — приказал голова Яцын и тем выбрал свою судьбу.

Едва мы, не более сорока человек, прошли ворота, сразу выхватили из-под рваных кафтанов пистоли и кинжалы и бросились на стрельцов, охранявших воротную башню. Черноярец засвистел весёлым разбойным свистом, и из лощин к нам на подмогу кинулись засадные казаки. Бой был коротким. Стрельцы побросали бердыши и пищали и сдались на милость победителей, а казаки с победным гиканьем растеклись на конях по улицам. Горожане выскакивали навстречу в праздничных одеждах, зазывали казаков в гости. Нас ждали…

На рыночной площади, окружённый своими есаулами, я обратился к горожанам с речью:

— Спасибо вам, люди добрые, за встречу и помощь!

Я поклонился в пояс, горожане одобрительно зашумели:

— Слава атаману — Степану Разину! Батька, мы с тобой будем! Долой бояр и воевод!

Многоголосый гул распугал стаи голубей, заставил их взмыть в небесную синь.

На круг вытолкнули Яцына. Он был в рваном кафтане, с ссадиной под глазом и растрёпанной жидкой бородёнкой.

— Что с головой будем делать? Люб он вам или нет — вам и решать!

— Смерть! — закричал народ на площади.

Голова закачался, его бледные губы что-то шептали, трясущиеся руки торопливо прикрывались крестным знаменем от наступающего народа.

— Попался, воеводская рожа! Ты бы меня тоже не помиловал!

Рядом, возле крепостной стены вырыли яму и отвели к ней воеводу. Один из перебежавших сегодня стрельцов, в тёмном осиновом кафтане, бросился ко мне:

— Батька, дозволь, я порешу Ваньку Яцына?!

— А что так?

— Батогами он меня намедни посёк! — крикнул стрелец, обнажая саблю.

— Секи! — махнул я рукой.

Стрелец подтолкнул Яцына к яме и вскинул саблю вверх. Яцын раскрыл рот для крика, но не успел — сабля стремительно упала вниз. Обезглавленное тело стояло несколько мгновений на месте, поливая стрельца кровью, затем покачнулось и тяжело упало в яму вслед за мёртвой головой. Окровавленный стрелец оглянулся на меня с кривой усмешкой:

— Батька-атаман, я всегда с тобой буду — радостно мне рубить боярские и воеводские головы!

— А их? — кивнул я на стрельцов, оборонявших воротную башню. Стрельцы молча ожидали свою судьбу, понуро опустив головы.

— И их! — крикнул стрелец, размахивая окровавленной саблей.

Стрельцов повели к яме.

— А с вами что делать? — я строго посмотрел на сдавшихся в плен стрельцов. — Коли люб я вам, идите ко мне. Нет — неволить не буду. Отныне вы свободны от царской службы — теперь вольные люди! — крикнул я.

Стрельцы зашумели, часть из них вышла вперёд:

— Батька, прими в казаки?!

— Принимаю. А вы? — обратился я к оставшимся.

Вперёд вышел высокий, широкоплечий стрелец, бросил шапку под ноги, упал на колени. Ветер взъерошил кружок густых седых волос.

— Встань, негоже свободному человеку в пыли на коленях валяться!

— Атаман, коли мы свободны, коли ты не держишь на нас зла, то отпусти с миром в Астрахань.

Я посмотрел на стрелецкую шапку — цветной лоскут указывал на то, что передо мной пятидесятник.

— Вольной жизни брезгуешь, стрелец? — зло спросил я.

Он поднял голову — серые, бесстрашные глаза смотрели прямо и твёрдо:

— На верность присягали мы государю нашему — негоже нам клятву свою рушить.

— Твоя клятва дороже воли?! — я опустил руку на рукоять сабли.

Стрелец смотрел на мою руку.

— Выходит — дороже, — тихо вздохнул пятидесятник, развёл руками и опустил голову, готовясь к худшему.

— Пошёл прочь, стрелец — иди, носи боярское ярмо на шее, да закусывай батогами и гнилой солониной на обед! — процедил я и отвернулся.

Стрельцы быстро покинули площадь и растворились в степи.

— Зря отпустил, Степан Тимофеевич! — хмуро проговорил Иван Черноярец, глядя себе под ноги.

Я оглянулся на лица своих есаулов:

— Али я не прав? Я слово дал!

— Слово! — проворчал Фрол Минаев. — Вся Волга кишит боярами — нас ищут!

— Они первые нас выдадут и не пощадят так, как ты, потому что слушают слово воеводское! — нервно заговорил Якушка Гаврилов. — Разнесут весть о захвате городка — жди гостей, тут же слетятся! А в Персию нам не успеть срок прошёл, море не то.