Ник Харкуэй - Гномон

Терминал тревожно скрежещет, крошечные зубцы тянут ключ внутрь, как саранча — травинку. Через несколько глотков он уже может подматывать цепь без посторонней помощи. Цик-цик-цак.

Нейт садится в кресло, слышит, как чье-то дыхание сбивается, ускоряется. Паническая атака. Сердечный приступ. Нехватка кислорода. Переохлаждение. Шок. Бейбеги. Гипоксия. Ей кажется, что в комнате не осталось воздуха. Может, его сюда нужно было взять с собой.

Ну и пикничок.

Нет. Просто устала. Очень устала.

Она наглоталась воды? Она сейчас кашляет, кашляет и задыхается в кресле. Белая пена, белая пена с красными точками. Может, ее уже убили: ввели коварный быстродействующий препарат, разъедающий ткани легких. Она думает об орхидеях и тянется к уху, чтобы нащупать ростки. Но нет.

Она моргает, глядя в белый потолок. Вокруг оживают экраны, показывают ее саму в кресле, машина нежно обнимает ее голову. Это новая модель, недавно поставленная на испытания с людьми, полностью автоматизированная. Нейт чувствует холодное прикосновение к голове, затем очень нежную депиляцию, затем давление сверла. Не нужно волноваться. Это обычная медицинская процедура.

Беспамятство приходит быстро, как щелчок молнии на куртке.

Вот что бывает, когда тебя жрет акула:

Сперва чувствуешь рывок, будто ты поплавок на леске. Уходишь под воду — бах! И если ты — я, а я-то я, потому что кто ж еще, — в голову сразу лезут статьи, которые ты про это читал, чтобы знать, что происходит, и ты знаешь, что знаешь. Такой гнусный постмодернизм. Вспоминаешь потрясающую филологиню, профессора из Вены, которая читала лекцию на оплаченном мероприятии в Гонконге в платье с разрезом до середины бедра и шептала тебе на ухо, что годы учебы в колледже провела голой и в блестках, в клетке ночного клуба. Она бы тебе сказала, мол, сосредоточься на минете.

Вместо «на минете» читать «на том, что тебя жрет акула». Даже так: «Не облажайся, Константин, — сказала бы она, — переживи эту смерть как свою собственную, а не как чью-то чужую в блоге. Это ведь последнее, что у тебя будет».

Нет. Нет, я не хочу. Нет, я не хочу, чтоб меня сожрала акула.

Мать.

Мать-мать. Мать-мать.

Я не чувствую боли, но каждый удар сердца, наверное, выкачивает мою кровь в черную воду.

МАТЬ-МАТЬ! МАТЬ-МАТЬ! МАТЬ-МАТЬ!

Вот что бывает, когда тебя жрет акула. Нужно сделать снимок. Последний пост в инстаграм. Жаль, нельзя написать полную исповедь — это бы заняло годы.

Я бы хотел, чтобы она не сожрала и Стеллу.

Я бы хотел, чтобы она была Стеллой и чтобы акула не сожрала и ее.

Мать-мать. Мать-мать. Мать-мать… Да ну, мать твою.

Первый удар — проверочный, чтоб убедиться, вдруг ты несъедобный. Серферы часто выживают при нападении акул, потому что акваланг по вкусу не похож на тюленье мясо. К сожалению, моя одежда не из неопрена. Второй удар происходит обычно через несколько ударов сердца: акула возвращается, и все уже серьезно.

Да. Сейчас.

Эта акула, моя личная акула, такая огромная, что она даже не раскусила меня напополам. Эта акула жрет тебя безболезненно, даже безвредно. Это просто затмение на быстрой перемотке; тьму и воду вдруг поглощает громада тишины. Это вообще не акула, а апокалипсис. Я вижу небо и волны, вижу, как Мегалос смотрит вниз, а потом размытая полоса, как дешевые спецэффекты в бесплатных видеоредакторах, опускается на мир.

Акула проглотила меня целиком.

Наконец.

Удушающая мокрая плоть, соль и вонь; пена, сжимаются внутренние мышцы. Меня сейчас раздавит перистальтика. Я хватаюсь, цепляюсь за что-то гибкое, что-то шероховатое. Шрам? Лезия? Связка? Понятия не имею. Какой-то звук, ярость или, может, изжога. Не по нутру я тебе, шпрота демоническая? Слишком острый, слишком жирный, слишком греческий?

Я — Константин Кириакос! Меня выблевал Левиафан, потому что мои божественные, святые яйца пришлись не по нутру даже величайшей из акул. Да! Да! ДРАКИ ХОЧЕШЬ? СЕЙЧАС ПОЛУЧИШЬ!

Только я не знаю, могут ли акулы блевать, и даже если могут, эта — не блюет. Я сползаю вниз. Вниз, вниз, вниз. Если бы у меня был складной нож, я бы мог тут побороться, даже прорезать себе путь наружу. Вырваться из звериного чрева. Но ножа у меня нет. Я их все время покупаю в аэропортах, а потом оставляю при вылете, потому что их теперь нельзя класть в багаж. В Туне я купил обалденный нож, со встроенной флешкой и сварочной горелкой. Серьезно, настоящие инструменты. Я бы тогда мог…