Александр Янтер - На суше и на море - 1978

Мы познакомились с тремя молодыми французами, и в каждом из них темперамента, непосредственности и юмора хватило бы на десятерых. Они побывали в гостях на нашем судне, потом Кристиан, тридцатилетний инженер-строитель, повез нас к себе домой. Его жена — китаянка, маленькая женщина с тихим лицом и строгим взглядом. Их легкий домик с гаражом-пристройкой стоит у самого шоссе, километрах в двадцати от Папеэте. Если надо что-нибудь купить, жена садится за руль «Фиата» и вместе с полуторагодовалой дочуркой едет в город. Кристиану же она отдала в безраздельное пользование свое «приданое» — мотороллер. Глава семьи добродушно посмеивается над этим.

Широкоплечий, смуглокожий (он метис) и чернявый Жан Ремо — убежденный холостяк и сам разъезжает в своем автомобиле.

Жан Ремо спортсмен, чемпион Полинезии по стрельбе из лука.

Жан Клод, светловолосый и голубоглазый, удивил нас великолепным исполнением «Калинки». Оказалось, на Таити недавно побывал ансамбль песни и пляски имени Александрова. В который раз я столкнулся с поразительной популярностью этой русской народной песни.

Нашему сравнительно подробному знакомству с островом мы в большой мере обязаны Кристиану и Жану Ремо. Они провезли нас по живописному кольцевому шоссе, мы видели гробницу последнего короля Таити, побывали в пещере с подземным озером, посетили огромный ботанический сад, в котором расположен Музей Гогена. В саду по траве ползала трехсотлетняя черепаха, и я сфотографировал старушку, быть может видевшую самого Кука. Она охотно позировала, милостиво позволив Жану Ремо взобраться на панцирь, и, держа на себе восьмидесятикилограммового Жана, не проявила каких-нибудь признаков беспокойства.

Наконец, в последний день нашей стоянки нас пригласили на подводную охоту.

Навесив на себя доспехи, любезно предоставленные таитянином, к которому нас привезли (его дом стоит в пальмовой рощице у самой воды), мы идем к воде. Нам предстоит пересечь лагуну шириной около ста метров, образованную барьерным рифом. Вода в лагуне гладкая и сверкающая, как тонкий ледок где-нибудь на нашей реке в солнечный зимний день (прибой, разбиваясь о риф, не достигает лагуны), и снизу из воды видно, как поверхность, словно голубое зеркало, отражает песчаное дно, кораллы, плавающих рыбешек. Будто находишься в комнате с зеркальным потолком…

Глубина в лагуне небольшая, в ней множество причудливых и разнообразных кораллов. Они разрослись до самой поверхности: до нее всего каких-нибудь десять — двадцать сантиметров. Чтобы благополучно, не ободравшись до крови, миновать кораллы, надо искать проход.

Я нырнул на дно, подобрался снизу к разлапистому, как куст, кораллу. Сверху мне на голову посыпался ярко-синий дождь: стайка маленьких коралловых рыб, казалось, прошла сквозь меня — я почувствовал вдруг себя совершенно прозрачным. Черный как трубочист, спинорог вывернулся откуда-то, равнодушно посмотрел на меня и ушел в сторону. Из укрытия в темной глубине коралла показался чей-то любопытный глаз. Я ткнул в его сторону ружьем. Глаз исчез, и тут же оттуда нехотя вылез (именно вылез!) абсолютно нашенский, черноморский бычок, отличающийся лишь светлой окраской. Он недовольно воззрился на меня выпученными глазами (чего, мол, пристаешь, когда я занят?), растопырил для острастки жабры и, обогнув коралл, нашел себе новое пристанище для охоты.

Мне надо было вдохнуть воздуха, я поднялся на поверхность и проплыл над бычком. Он демонстративно не захотел обращать на меня внимания.

На рифе мы собрались вместе. Улучив момент, бросаемся в воду по следу только что прошедшей волны. Здесь просторнее, чем в лагуне. Прибой вылизал риф, превратив его в плоское коралловое плато. Вот движется следующий накат, но мне он уже не страшен. Я плыву ему навстречу. Волна накрывает меня, легко проходит мимо, мое тело взлетает и плавно опускается. Под водой я поворачиваю голову вслед волне: у самого рифа она вспухает, подошва ее достигает дна, вода в этом месте словно кипит, становясь белой от завихрений и пузырьков воздуха — это волна всей мощью обрушилась на риф. В кипящей белой воде танцуют рыбы, борясь с накатом.

И тут меня осенило: ведь я в океане. С крошечного в сравнении со всей Землей островка я вошел в воды Великого океана. И теперь от меня, плывущего в его соленых водах, до ближайшего материка тысячи миль безбрежного пространства, в котором даже в наше время человек — все еще редкость.

Натягиваю резину ружья, кладу палец на курок. Теперь я уже охотник.