Песах Амнуэль - Научная фантастика

Но вот одно неизменно, одно остается «инвариантным» у ученых всех эпох (и сближает ученых с писателями-фантастами, называющими себя научными). Это убежденность в познаваемости мира. Признание его объективности. Это предпочтение анализу, исследованию, а не вере или трансцендентальным откровениям. Это доверие факту, опыту, эксперименту. Разумный скепсис, ничего общего не имеющий с нигилизмом. Это владение диалектическим методом, системность мышления, логика. Словом, весь тот комплекс отношений к окружающему мирозданию, который со времен Фрэнсиса Бэкона отличал деятельность ученых.

Научный метод незримо присутствует в произведениях фантастики, какую бы экзотичную область или форму писатель ни выбрал. Научность фантастики не в обязательной привязке к данным наук (хотя элементарная научная грамотность писателю-фантасту так же необходима, как и литературная) — научность прежде всего в подходе, в цели и в методе. Можно вообразить себе замок фей, преисподнюю или Вселенную «досингулярного» состояния (на счет всех этих таинственных материй наука пока благоразумно помалкивает…), но остается вопрос, с какой целью все это придумывается и что за этой «гипотезой» последует.

Старый пример: выдумывая планету, обитатели которой ходят на голове, научный фантаст как минимум сообразит, что мозоли у них будут на макушке. А как максимум еще и задумается, ради чего стоит городить огород, выдумывать этот «мир вверх тормашками»…

Поэтому даже в совершенно на первый взгляд фантастических историях — например, рассказах Г. Гора или А. Горбовского — вы все-таки почувствуете пытливое, жадное, по-настоящему исследовательское любопытство научного фантаста. Какие бы диковинные воображаемые миры он ни строил, жажда познать этот мир, сопрячь его с сегодняшним, желание что-то важное сказать своим современникам «выдают» научного фантаста с головой.

И еще одно укоренившееся заблуждение хотелось бы развеять. Это представление о научной фантастике как о литературе, замкнувшейся в сфере точных наук, «литературе идей» (или еще хуже — «литературе приборов и формул»), а не «литературе людей». Заблуждением этим во многом, увы, научная фантастика обязана себе самой, точнее, худшим своим образцам.

В сборнике вы прочтете и рассказы с преимущественно «гуманитарной» тематикой — здесь и психология, и педагогика, и история, и философия, и этика, и различные виды искусств. Человек вовсе не «отменен» в век загалактических путешествий и создания «разумных» машин. Наоборот, именно во всеоружии знаний об окружающем мире человечество будет иметь возможность вплотную заняться главной загадкой этого мира — человеком… Впрочем, современная наука такова, что никто не может быть в точности уверен, какими проблемами следует заниматься в первую очередь, а какими — после: специалисты в области теории элементарных частиц сейчас все чаще листают обзоры новейших космологических теорий, а астрофизики для построения своих моделей уже не могут обойтись без помощи коллег из «полярной» области — физики микромира. Так обстоит дело и с надуманным спором «физиков» и «лириков»: в святая святых гуманитариев — литературоведение властно вторгаются математические методы, ну а что до математиков, то они-то никогда эстетике чужды не были…

И еще одно. Все авторы этого сборника отдают себе отчет, что мы живем в социально разделенном мире и передовое научное мировоззрение, знание законов социального развития пронизывает каждый рассказ. В конце концов от того, в чьих руках окажутся научные открытия или изобретения, зависит и то, к каким социальным последствиям они приведут. И сейчас уже никто из серьезных ученых не рискнет высокомерно заявить, что «наука вне морали». И «вне общества».

Ученые — тоже люди, мир науки населен отнюдь не роботами или манекенами, хотелось бы, чтобы рассказы этого сборника убедили сомневающихся. Да и наука нынче так глубоко проникла в окружающий нас мир, в человеческое общество, что ни творить науку, будучи «нечеловеком», ни оставаться человеком в стороне от каких бы то пи было ее проявлений нельзя.

Хорошо это или плохо, но мы живем в Век Науки. И, вероятно, от меры человеческого в нас самих в конечном счете зависит, будет ли это хорошо или плохо.