Геннадий Дмитриев - Настоящая работа для смелых мужчин

— Вы, как хотите, а я спускаюсь! Кто со мной!?

Николай Иванович, который до сих пор молчал, слушая перебранку двух альпинистов, сказал спокойно, но категорично:

— Никто никуда спускаться не будет. Я руководитель экспедиции. И я принимаю решение, что значит дисциплина в горах, вы, надеюсь, понимаете. А насчет навыков альпинизма, вы ошибаетесь, я не только летал, а и по горам ходил в свое время, имею первый разряд по горному туризму, и как булинь связать знаю, и как дюльфером 18 18 Дюльфер — скоростной спуск по крутым и отвесным склонам с помощью страховочной веревки, закрепленной в верхней точке, назван по имени немецкого альпиниста, Ганса Дюльфера. спускаться. Саша прав, группа к спуску не готова.

Помню, случай был в шестидесятых годах. Зимой группа туристов из Молдавии поднималась на Говерлу. Сложности там никакой, на тракторе можно на вершину заехать. Но началась пурга, им бы организовать стоянку, переждать непогоду, но руководитель принял решение идти. Группа растянулась, люди выбились из сил, и замерзли поодиночке. Руководитель, поняв всю трагичность ситуации, бросился в пропасть. Так и погибли все пятнадцать человек. Причина — самонадеянность руководителя и отсутствие дисциплины в группе. Вот так-то.

А с голоду не помрем. В блокадном Ленинграде люди девятьсот дней и ночей жили, а тут всего неделю продержаться на блокадном пайке. Да и не замерзнем, система отопления у Ан-2 хорошая, запустим мотор на малых оборотах и погреемся, естественно экономя бензин, чтоб на обратный путь хватило. Я ведь не просто летчик, а полярный летчик, приходилось зимовать на льдине в гораздо худших условиях.

Николай Иванович знал, что самое страшное в зимовке — это не голод и холод, да и продукты питания были в самолете, так что нормы блокадного Ленинграда нам не грозили, самое страшное — это вынужденное безделье. От безделья люди звереют и сходят с ума. Но Николай Иванович нашел работу всем: дежурство на радиостанции, ведение дневника погоды, расчистка площадки подручными средствами и подготовка ее для приема вертолета, оборудование посадочных знаков из материала палатки, дежурство по кухне и прочее. Несмотря на мои опасения, на отсутствие работы никто не жаловался. В центре площадки выложили посадочное «Т», сшили из остатков палатки конус для определения с воздуха силы и направления ветра, называемый в авиации «колдуном».

По вечерам, перед сном прогревали салон, запустив двигатель на малых оборотах. Хотя и пустой дюралевый фюзеляж быстро остывал, из спальных мешков и самолетных чехлов соорудили «постель», которая все-таки сохраняла тепло до утра.

Проходили дни за днями, а вертолета все не было. Вечерами, перед сном, прогревали фюзеляж все меньше и меньше, экономя бензин, и однажды Николай Иванович сказал:

— Мы не можем больше запускать двигатель, и жечь бензин, нам нужно еще взлететь, и вернуться в аэропорт. Придется больше двигаться, и меньше спать.

И тут Саша, руководитель группы спасателей, вдруг вспомнил:

— Ребята! Так ведь на западном склоне горы есть пещера, совсем недалеко отсюда, можем ночевать там!

— Не думаю, что в пещере теплее, — сказал я, — вспомнив холод и сырость катакомб, по которым мы пытались выбраться из «города призраков».

— Да, нет же, нет! Там, если спуститься метров на десять, есть зал с поземным озером, образованным теплым источником!

— Что же ты раньше не вспомнил?! — спросил Николай Иванович. —Мы бы бензин не тратили зря!

— Да, с освещением проблемы, на всех один карманный фонарик, да и у того батарейка на пределе, на одну или две ночевки хватит, не больше.

— Да есть у нас фонарь! — сказал я. — Довольно мощный аккумуляторный фонарь, мы их для подсветки полосы ночью на площадках припасли, а когда выгружали оборудование перед полетом сюда, один оставили в самолете, так, на всякий случай.

Вечерело, надвигались сумерки, низкие, тяжелые облака плыли над самой площадкой, укрывая вершину горы своим серым, влажным покрывалом. Борьба холодного и теплого воздуха привела к образованию фронта окклюзии, который запер циклон в горах. Даже если вертолет вернется в Южногорск, он не сможет вылететь к нам на помощь, пока не установится погода. Нам остается только осваивать новое жилище, и ждать.

Саша вел нас по тропе над самым обрывом, к пещере, на западный склон горы. У Степана, который потерял солнцезащитные очки во время восхождения, и был поражен снежной слепотой, зрение постепенно восстанавливалось, и он уже мог передвигаться самостоятельно. Хотя путь к пещере занял не более тридцати минут, к концу перехода мы были утомлены, сказывался недостаток кислорода, напряжение мышц и нервов при движении по скользкой тропе над самым обрывом. Войдя в пещеру, мы с облегчением вздохнули, Николай Иванович включил фонарь.