Николай Дашкиев - Гибель Урании

«Язык пирейцев будет звучать для вас, как родной» Как? Почему? «Биофильм воздействует непосредственно на мозг».

Юноша немного оправился, и теперь уже мог все как следует обдумать: «Что же, это вполне возможно… и очень просто! Надо только создать чрезвычайно широкополосный генератор. Ведь мозг человека излучает радиоволны, так почему бы ему их не воспринимать».

Но то, что было «очень просто» теоретически, на самом деле составляло задачу невероятной сложности.

— Ой, многого же вы достигли, друзья! — с унылым восторгом сказал юноша.

Он обвел взглядом помещение. Итак, напрасны надежды пожать руки жителям Пирейи! Их здесь нет… Вокруг — только машины, чрезвычайно совершенные, целеустремленные, но все-таки — мертвые. Пусть в каждом звенышке вот этих «спрутов» содержится кроха разума гениальных инженеров и ученых Пирейи — этот ум скажется только в целесообразности действий машины, которой, может, тысячи лет назад была задана программа отыскать в космосе населенную планету, приземлиться на ней, и прежде всего найти настоящее разумное существо.

Настоящее разумное существо! Павел Седых покачал головой: сложная задача стояла перед конструкторами Пирейи!

В конце концов, умственный уровень существа определить можно. Но этого мало: убийца и негодяй может быть образованным, сообразительным человеком, и наоборот, кто-то человечный и честный может не знать математики. А намерения и симпатии тех, кто прислал этот космический вездеход, вполне отчетливо очерчены.

Биофильм… Павел потрогал пальцами металлический экранчик проектора. А ну, парень, стань-ка на место пирейских инженеров да и подумай, действительно ли машина может определить не только развитие, но и убеждения и мировоззрение неизвестного существа?

«Что ж, видимо, может, — рассуждал юноша. — Когда видишь несправедливость, руки сами сжимаются в кулаки… А что если бы на моем месте сидел какой-то гангстер или миллионер?»

Павел чувствовал, что приближается к верной развязке: одно и то же явление разные люди оценивают по-разному, в зависимости от мировоззрения. То, что радует гуманиста, — раздражает человеконенавистника.

— Чудеса!.. — юноша скрыл свое смущение за улыбкой.

Итак, экзамены продолжаются.

Житель Земли, Павел Седых, должен доказать, что он — настоящее разумное существо, настоящий человек.

У него по спине ход неприятный холодок: нелегкое это дело — представлять все человечество. Там, на далекой Пирейе, уже, видимо, воцарился коммунизм. Для пирейцев самым обычным является тот моральный критерий, служащий самым высоким образцом на Земле… а он, Павел Седых, человек обыкновенный, имеет множество изъянов.

Юноша весь напрягся: пусть записывают его мысли и порывы! Пусть контролируют и проверяют! Да, комсомолец Павел Седых имеет много недостатков. Но все свои силы и даже жизнь готов отдать за то, чтобы в мире навсегда исчезла несправедливость, чтобы навеки воцарился коммунизм!

Он сел в кресло, набрал в легкие воздуха и нажал на кнопку под экранчиком.

Темнота, густо усыпанная звездами темнота вокруг. Она навалилась неожиданно, внезапно, даже закружилась голова.

Павел Седых ошарашенно оглянулся. Нет, он сидит в кресле, как и сидел, но все предметы, даже собственное тело, кажутся призрачными, ненастоящими.

«Биофильм влияет на мозг… — вспомнилось юноше. — Итак, я из зрителя превращаюсь почти в действующее лицо…»

Прямо перед ним в причудливой позе висит вверх ногами человек в скафандре…

Абсолютная тишина, даже звенит в ушах. Темно… А впрочем, нет, это нельзя назвать тьмой: бархатная бездна залегла во все стороны, испещренная острыми лучиками звезд.

Мрак, мрак вокруг… Не мерцают звезды, сверкая пронзительно и холодно. Ничто нигде ни шелохнется. И царит над всем тишина — черная вековечная тишина межпланетной пустоты, где каждый звук умирает до своего рождения.

Мрак, неподвижность и тишина… Видимо, именно в них воплощена бесконечность времени и пространства. Бытие или небытие, каков их смысл тут, где стерта грань между секундой и вечностью, и они более или менее одинаково жалки перед беспредельностью? Здесь нет ни правды, ни неправды, ни истины, ни заблуждения. Здесь первоначальная материя выступает во всей своей отвратительной наготе — тупая, холодная, равнодушная ко всему.